— Ты это насчет чего?
— Н‑ну… забылся — и проявился…
— Еще как! — всхохотнул ветеран зазеркалья. — На моей только памяти — раза четыре, если не больше! Все эти байки о привидениях, думаешь, откуда пошли? Обслуга шкодила.
— И что им за это?
— Вышибут из зазеркалья — и все дела! Иди вон облака по озеру взад‑вперед тягай… Ладно, сдавай.
Юноша раздал карты.
— Ну, нас тоже за такие штучки гоняют… — заметил он с важным видом. — Только на святки и оттянешься… — Что‑то, видать, вспомнил и ухмыльнулся от уха до уха. — Прибегают под Рождество с соседнего стеклышка. «Слышь, — говорят, — там у нас хозяйка на старости лет совсем ума лишилась, суженого хочет в зеркале увидеть. Иди, покажись». Ну, я — чего? Пошел, показался. Смеху было! Представляешь: семьдесят лет карге — и вдруг моя морда…
— На святки — можно… — глубокомысленно подтвердил дядя Семен, изучая карты. — Ну‑с, а вот мы вам сейчас…
— С туза… — отчаянно прошелестело сзади. — С туза зайди…
— А ты, чем советы давать, — веско молвил дядя Семен, заходя с девятки треф, — лучше столом займись, если делать нечего. От ножек скоро вон одно воспоминание останется…
Действительно, кончики ножек уже начинали понемногу таять и распадаться. Да и углы столешницы тоже. Изъятая из зеркала неодушевленка долго не живет.
Ветеран зазеркалья наконец‑то выиграл — и повеселел.
— Отыгрываться будешь? — спросил он.
— Хватит, надоело… — Юноша отложил колоду. — Дядя Семен! А как там оно было… в Элладе?
— Н‑ну… — Ветеран в затруднении огляделся. — Как тебе сказать, Егор? Зазеркалье — оно и в Древней Греции зазеркалье. Поменьше, правда, помутнее, да и отлив другой… Такое, знаешь, смугловатенькое… Ну, понятно! Зеркала‑то из чего делали? Медь, бронза…
— Да нет, я не о том! Кого ты там отражал‑то?
— Хм… — Ветеран с самодовольным видом огладил черные мешки под глазами. Словно усы расправил. — Отражал, Егорка, отражал… Кого только не отражал! Люди были — нынешним не чета. Аминокл, сын Кретина — слыхал про такого? — Сдвинул брови, покосился на радостно осклабившегося Егора. — Да ты не скалься, не скалься! Смешно ему! Этот Аминокл, между прочим, когда флот Ксеркса разбился, такое состояние нажил, что другим и не снилось…
— И ты его отражал?
— Ну, не совсем его… — уклончиво отвечал дядя Семен.
— А кого?
— Раба его…
— А‑а… — Егор был явно разочарован.
Ветеран обиделся.
— Ты это чистоплюйство свое брось! — прикрикнул он. — И вообще запомни: не бывает плохих людей — бывают только плохие отражения. Уразумел?
