Локриджу вдруг вспомнилось чье-то изречение: ни одно государство не может существовать, не имея хотя бы молчаливой поддержки большинства граждан. Но здесь торжествовала самая отвратительная форма общественного согласия. Почти все, независимо от занимаемой ступени социальной лестницы, считали правительство Реформистов идеальным, не представляли и не хотели представлять себе другое и были довольны своим существованием. Хозяева кормили их, давали кров, одевали, обучали, лечили и вдобавок думали за них. Одаренный, честолюбивый человек мог многого добиться на поприще инженера, ученого, военного или даже отличиться в другом, более изощренном занятии, например удовлетворить садистские наклонности на месте надзирателя. Чтобы пробиться наверх, нужно было работать локтями, бить в зубы, и эти правила игры многих устраивали. Но путь в элиту общества, в класс мастеров для простых смертных был закрыт. Хозяев жизни избирали машины, с чьей механической мудростью человеческий разум не мог конкурировать.
Солнце начало только всходить, робко пробивая облака смога, когда Локридж взлетел над крышами и взял курс на замок Бранна. Парящие патрульные Реформистов, как мухи, роились над стенами крепости. На каждом выступе башни торчали бочкообразные механизмы, а боевой самолет наматывал круги вокруг сияющего шара на шпиле. На этой высоте воздух был чист и прохладен, назойливый гул города казался едва слышным шепотом.
Локридж приземлился по первому требованию и снова назвал свой личный номер. Затем последовало три томительных часа ожидания. Задержка была вызвана отчасти прохождением его заявки по бюрократическим каналам, отчасти неготовностью Директора Бранна к приему. Офицер довольно высокого ранга, проявляя любезность, с непонятным Локриджу намеком объяснил:
— Он вчера допоздна был занят делом со своим новым партнером. Надеюсь, вы уже осведомлены.
— Нет, меня давно здесь не было, — ответил Локридж. — Какая-нибудь девушка, не так ли?
— Что? — Реформист был явно обескуражен. — Женщина для удовольствия? Откуда вы приехали? — Глаза офицера сузились до щелочек, буравя лицо американца.
— Из прошлого, где я провел несколько лет, — поспешно сообщил Локридж. — Вы, верно, забыли о нравах наших соплеменников, живших несколько веков назад.
— О, да… Я понимаю, что это существенная проблема. У агентов, засидевшихся в прошлом, поневоле возникают сдвиги и формируются извращенные вкусы.
Откуда-то сверху голос произнес.
