Расположившись в креслах возле большого круглого стола, они молча и неторопливо потягивали из серебряных кубков молодое, чуть кисловатое вино, однако никто не притронулся к яствам, принесенным для них птицечеловеком Филькой.
— Прости, Филимон, — извинился за всех Гвидор. — Сегодня кусок в горло не лезет… Да ты не суетись, дружок, мы не голодны. Лучше ступай к себе, приляг отдохнуть. Нужда будет — позовем.
Филька не стал возражать и вышел, плотно прикрыв за собою тяжелые двустворчатые двери. В главном зале Белого Замка вновь повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием смолистых поленьев, жарко пылающих в очаге.
Чародеи собрались здесь скорее по давней привычке, нежели в надежде на возвращение Белуна. Хозяин Белого Замка уже два года не подавал о себе известий, и у них не было никакой уверенности в том, что он объявится в ближайшее время.
На Зарему было больно смотреть: понурые плечи, впалые бледные щеки, скорбно сжатые губы. Хотя никто не укорял ее в случившемся, сама она считала себя главной виновницей. «Не уберегла Владигора! — было написано на ее лице. — Не смогла, старая дура, вовремя распознать козни иллирийских колдунов, а когда сообразила, оказалось слишком поздно».
Первым не выдержал Добран. Поднявшись с кресла, он подошел к Зареме и, мягко положив руку на ее плечо, негромко сказал:
— Хватит убиваться, сестра. Никто из нас не сумел бы спасти Владигора.
— Белун смог бы, я знаю, — тихо ответила Зарема.
— Зря так думаешь! — резко вмешался Алатыр. — Не всесилен Белун и не всеведущ. Даже будь он вчера здесь, в Поднебесье, вряд ли бы поспел на выручку Владигору. Ведь князь заветный аметистовый перстень оставил в Ладоре, а без оного как мог Белуна кликнуть?
— Не в перстне дело, — покачал головой Гвидор. — Сам Перун предупреждал о близкой беде, когда учинил бурю на Щуцком озере. В ту ночь, мне кажется, только он помешал колдунам осуществить задуманное и нам заодно подсказал, откуда несчастья ждать. Да мы вот подсказки не поняли, не обратили внимания на божьи знаки. Все мы — не одна Зарема.
— Верно говоришь, — согласился Добран. — Каждый из нас почитает своих богов, на их заступничество надеется. Ты Дажьбогу поклоны бьешь, я Сварога превозношу, Алатыр — Стрибога, для Заремы богиня Мокошь главнее других. Как могли разобраться в тех знаках, что Перун, княжеский бог, с небес посылал? Они только Белуну ведомы, ибо Перун — его покровитель.
— Но разве не должен был княжеский бог вступиться за Владигора?! — не унимался Алатыр. — Разве не сам Перун посвятил его в Хранители Времени? Почему же на Щуцком он помешал колдунам, а на Угоре не захотел?
