Барб понеслась прочь. Пробежала несколько шагов и упала:
— Нога. — Она закрыла лицо руками и каталась по земле. Плечи ее сотрясались от рыданий.
Гретхен смотрела на дом, на свет, заливавший крыльцо, и не знала, что делать. Надо идти за помощью, но она просто не сможет еще раз войти в этот дом. Она посмотрела на ухоженный дом за двором Татумов, посеребренным лунным светом. Миссис Крейн овдовела, и бабушка говорила, что ей одиноко. У нее было продолговатое грустное лицо, проницательные голубые глаза. Это она звонила вчера в полицию из-за Татумов, говорила быстро, мысли у нее прыгали во все стороны. Каждый год ее яблочный пирог награждали синей лентой на окружной ярмарке. Она могла позвонить в полицию. Как, впрочем, и бабушка.
Доктор Джемисон стоял на коленях возле дивана. Седеющие волосы растрепались, косматая борода взъерошилась. Он успел застегнуть только одну манжету на мятой белой рубашке, а черные брюки болтались без ремня. Он перебинтовал ступню Барб и с легким стоном поднялся на ноги. Погладил девочку по колену, быстро взглянул на Гретхен. Его усталые глаза смотрели ласково и печально.
Бабушка спешила из кухни. Она уже надела свое синее хлопковое домашнее платье и прочные белые туфли на каждый день. Только волосы, распущенные по плечам, напоминали о позднем часе и исключительной ситуации.
— Вот, доктор, я приготовила вам кофе.
Он взял чашку.
— Спасибо, Лотта. Да, плохи дела. Я сказал шефу полиции, что вернусь, когда осмотрю Барб. — Он вздохнул. — Ваш кофе очень кстати.
Бабушка вынесла лакированный поднос с фарфоровой сахарницей и серебряной ложкой. Поднос принадлежал к числу самых дорогих предметов в ее хозяйстве: два серебряных дракона с яркими от пламени носами смотрели друг на друга.
Доктор положил себе ложку сахара.
— Пытаюсь отказаться от сахара. Уже кладу одну ложку вместо трех. В военное время мы все должны прилагать усилия для победы.
— Вы свое дело делаете, — уверенно сказала бабушка, глядя на него с восхищением.
Он глотнул кофе, улыбнулся.
— Спасибо, Лотта. Вы тоже. Лучшая еда в округе, несмотря на продуктовые нормы. Ну, — он устало вздохнул, — присмотрите за Барб?
Бабушка кивнула, тряхнув головой:
— Конечно, пусть остается у нас.
Барб забилась в угол дивана, простыня, которую ей дала бабушка, сползла с плеч.
— Но папа не будет знать, где я.
С закаменевшим лицом, опустив уголки рта, бабушка посмотрела на доктора Джемисона. Никто не проронил ни слова.
— Папа не пришел к ужину, — Барб казалась озадаченной и напуганной, — не знаю, где он может быть.
