Торжественная процессия подошла к Комиссаровой ставке.
Генералы вылезли из кареты.
Офицеры слезли с лошадей. Все пошли к палаткам.
А войска и кареты стали съезжать на паром. Турецкая свита и повозки тоже собрались на своем пароме отчалить от берега.
Пока на пароме перевозили свиту Кутузова, слуг и команды на турецкий берег, комиссар Пассек угощал посла завтраком.
На русский берег стала выгружаться свита турецкого Рашик-Мустафы-паши в смешных высоких шапках и цветистых чалмах.
— Повозки у них поганые, а кони — гарные! — оценивали дубоссарцы, глядя без особого удовольствия на гостей.
Но вот паромы перевезли всю свиту: турки табунились на русском берегу, русские стояли на турецком.
Тогда снова прогремела пушка. Турки ответили тем же.
Из ставки вышел высокий комиссар Пассек.
Рядом с ним шел среднего роста полный генерал. А за ними человек десять офицеров.
— Посол! Посол!
Они не спеша спустились к пристани, где ждали лодки, и поехали к плоту.
Турки на своей стороне делали в точности то же.
— Везут, как жениха к невесте!
Русские и турецкие лодки одновременно пристали к плоту.
Послы в одно время взошли на плот, сели в кресла друг против друга.
Комиссары послов сели чуть сзади, свита за ними.
С берега смотрели, что будет дальше:
— Говорят.
— По-каковски?
— И понимают?
— А переводчики на что?
Послы беседовали недолго. Разом встали. Каждый комиссар взял своего посла за руку и подвел к другому.
— Знакомятся.
— Пошли к лодкам. Садятся.
— Едут!
И снова с обоих берегов грохнули пушки и загремела музыка, встречая именитого посла.
Через несколько минут послы одновременно ступили на чужую землю.
III
Русскому посольству наскучило тащиться по скверным турецким дорогам в Константинополь.
Ехали чрезвычайно медленно: всюду подолгу ждали, пока турки соберут подводы. Немало задерживали пышные встречи, которые устраивались везде русскому послу.
Эти парадные встречи надоели всем до смерти. Толмачи и повара, швейцары и актуариусы[12], пажи и скороходы давным-давно заучили, после кого им положено следовать в шествии. Надоело наряжаться во все парадное, а затем через час снова чиститься: стояла жара, было очень пыльно.
Михаил Илларионович в менее важных пунктах частенько прикидывался больным, и вместо него в этих церемониях отдувался маршал или первый секретарь посольства.
Вообще же в свите было много по-настоящему больных.
Скверные продукты, доставляемые турками, обилие фруктов, на которые набросились северяне, — все это вызывало поносы. А чем ближе подвигались к Дунаю, тем больше становилось больных лихорадкой.
