У турок еще не были готовы перевозочные средства, они, как обычно, делали все в самую последнюю минуту, но и у Кутузова еще не прибыл обоз. Приходилось ждать.
Было томительно сидеть в пыльном, скучном селе, которое пышно именовалось "городом", "крепостью святой Елисаветы".
Все эти посольские "дворяне", офицеры для посылок, квартермейстеры, вагенмейстерские помощники и прочие чины, в большинстве своем состоявшие из офицеров армии и флота, от тоски и безделья потихоньку дулись в карты да любезничали с горожанками.
У самого Кутузова дел было мало. Небольшая дипломатическая переписка, которую он вел с Петербургом и поверенным в делах в Константинополе полковником Хвостовым, отнимала у него не много времени. Вечера оставались совершенно свободными.
К Михаилу Илларионовичу приходили посидеть за чайком приятели — генерал-аншеф Петр Богданович Пассек, который был назначен "комиссаром" проводить со стороны России размен послов, и генерал-майор Илья Андреевич Безбородко, брат министра иностранных дел, старый боевой товарищ Кутузова. Безбородко считался "первым приставом посольства": на его обязанности было сопровождать турецкого посла в Петербург.
Обычно они заставали у Михаила Илларионовича его ученика и давнего сослуживца секунд-майора Бугского егерского корпуса Павла Андреевича Резвого, заведовавшего в свите царскими подарками, и советника посольства Николая Антоновича Пизани.
Кутузов приглашал Пизани потому, что Николай Антонович несколько лет прослужил первым драгоманом в Константинополе и превосходно знал быт и нравы турок. Михаил Илларионович хорошо изучил турок на поле сражения, но в мирной обстановке знал мало и хотел узнать их и с этой стороны.
— Вам, Михаил Ларионович, надо уже пить не чаек, а кофе по-турецки — без сливок и сахара, — сказал в один из вечеров Пассек, принимая от кутузовского денщика стакан чаю.
— А почему это турки, словно наши московские барыни, так любят кофе? — подумал вслух Кутузов.
— Для мусульман кофе не просто напиток, а "капля радости", "отец веселья". Турки считают, что кофе открыл Магомет, — ответил Пизани.
— Хорошенькая радость! От кофе только сердцебиение, — скривился Безбородко.
— Да и аппетита никакого…
— Арабское слово "кафе" и значит "лишающий охоты к еде", — объяснил Пизани.
— Что ж, — вздохнул Михаил Илларионович, — придется пить кофе и есть барашков, а я баранины не люблю.
— Телятина, конечно, лучше, — улыбнулся Пассек.
— Турки не едят ни свинины, ни телятины, — напомнил Пизани.
