— Сторонись, кавалерия: пятки отдавим! — шутил молодой егерь, поравнявшись с усталыми конниками.
— Катись, катыш! — беззлобно отвечал карабинер.
— Ишь, чуть от земли виден, а туда же! — откликнулся другой, глядя на опережавших их пехотинцев: в егеря брали малорослых.
Егеря не остались в долгу:
— Егерь ростом не велик: мал, да дорог золотник! — ответил словами песни один.
— Гляди, экой великан выискался!
— Взгромоздился на бедную скотинку и доволен!
— Слезь с коня, и ты больше нашего ростом не выйдешь! — отбивались другие.
— Нет, брат, — не сдавался карабинер. — Я — два аршина восемь вершков. А у вас, егерей, больше пяти вершков не положено. Видел я, как в прошедшую пруцкую кампанию генерал Румянцов впервые заводил энту вашу блошиную команду!..
— И отчего вы, карабинеры, так уморились? — поддевал егерь. — Ведь Петра Александрович почти на два пуда уменьшил вашу снасть. А что делали бы вы, если бы на вас кирасы да колеты еще остались?
— А ты разве столько несешь, сколь мушкатер? — огрызнулся карабинер. — Ни шпаги у тебя, ни гренадерской сумы. Не в снаряжении дело. Первое дело — конь. Сам знаешь, он животная нежная, не как человек. Он такую воду, как мы с тобой пьем, и в рот не возьмет! Опять же еда. Нехотя притомишься тут…
— И то верно! — согласились егеря.
— И куда же вы, егеря, так прытко?
— За туркой!
— Не поймаешь: турок хорошо пятки салом смазал. Который день его ни слуху ни духу!
— Ан поймаем!
— Ну, бегите, ловите! Вам — пешки мало замешки, а нам — коня седлай, амуницию надевай! — отшучивался карабинер.
Егеря один за другим обгоняли еле тащившихся карабинеров. Навстречу им из-за пригорка выехал казак. Загорелый, черный от пыли, одни зубы белые. Широкая русая борода, а глаза молодые, двадцатилетние.
— Что, станишник, назад ударился?
— Чего испугался? — спрашивали егеря.
— А знатная у тебя, казачок, грудка русая! Чай, тепло? — шутили безбородые егеря, намекая на пышную казачью бороду.
— Благодарение господу. Не жалуюсь! — ответил казак. — А где ваш полковник, ребята? — серьезным тоном спросил он.
— У нас не полк, а батальон! У нас не полковник, а капитан.
— Ну, давай капитана!
— А тебе зачем?
Егеря — рады случаю — остановились, окружив казака.
— Надо: тьма-тьмущая турки валит, — махнул куда-то в сторону нагайкой казак. — И конница, и пехота, и пушки, над землей такой гул да трескотня, как на току.
— Дошли, братцы!
— Не убёг! — зашумели егеря.
— Вот капитан! — указали казаку.
Сзади, в гуще егерей, ехали два офицера. «Один — лет тридцати пяти, осповатый, с какой-то презрительно сощуренной физиономией. Похоже было, что офицер вот-вот чихнет. Другой — лет на десять моложе, миловидный, румяный, быстрый, как и надо быть егерскому командиру.
