— Я не хочу. Я останусь, — сказала она. — Вы походите немного, а я лучше посижу…
— Хорошо, тетенька, мы быстро, — ответила Катя, выпрыгивая из саней.
Михаил Илларионович взял Катю под руку, и они направились к балаганам, у которых легко полоскались на ветру разноцветные флаги.
Адмиралтейский луг тонул в звуках: пронзительно свистели, верещали дудочки, рожки, свистульки; скрипели размашистые качели; заливалась, играла шарманка, тренькали балалайки, задорно бил бубен, ухал барабан.
Отовсюду раздавались назойливые зазыванья разносчиков, пьяные и просто веселые выкрики, хлопушечные, словно орудийные, выстрелы, девичий визг и восторженный детский смех.
Толпа, облепившая балаганы, была разношерстна и цветиста.
Желтые и черные дубленые кожухи барской челяди мешались с зелеными шинелями солдат и мелкой чиновничьей сошки.
И красными, синими, оранжевыми, фиолетовыми цветами пестрели среди них праздничные бабьи платки и полушалки.
И тут же приплясывали на морозе оборванные нищие, выпрашивавшие грош на пропитание; слонялись опухшие присяжные пьяницы; толпились голодные крестьяне, пришедшие из далеких деревень за подаянием в столицу. В стороне от этой толпы, не смешиваясь с "подлым" людом, стояли приехавшие посмотреть в лорнеты на масленичное веселье, а не на эту изнанку жизни, безучастные к чужому горю барыни и баре.
Катя и Михаил Илларионович, не задумываясь, нырнули в пестрый, шумный, веселый людской водоворот.
— Я люблю зрелища! — говорила возбужденная общим весельем Катя.
Они протискались сквозь текучую, праздную, праздничную толпу.
Над их ушами кричали продавцы калачей, пышек, ароматного имбирного сбитня, меда, кваса. Во всю мочь дудели, свистели продавцы глиняных лошадок и деревянных свистулек.
Тянули за рукав к своим ларькам торговцы конфет, пряников, орехов, царьградских стручков.
Но Катя устремлялась все дальше, к балаганам, к ледяной горе, возвышавшейся над всем широким лугом.
Вот наконец первый балаган с красным кумачовым занавесом. И перед балаганом, на шатком дощатом балкончике, — дед-зазывала.
Он в сером кафтане, подпоясанном зеленым ямщичьим кушаком, в громадных лаптях, в лохматой, волчьего меха, шапке, обшитой красной тесьмой. У него длинная льняная бородища и озорные голубые глаза.
Дед-зазывала весело, молодым, двадцатилетним голосом, кричит:
Эх, для ваших для карманов
Сколь понастроено балаганов,
Каруселей да качелей
Для праздничных веселий!
А ну, шевелись, веселись,
У кого денежки завелись!
