— Может, вопросы у вас есть? Может, не все ясно — давайте разберемся.
— Разрешите? — поднялся Прохор Бембин. — А можно такой вопрос: как вы совершили свои подвиги на войне?
— Вопросы можно задавать всякие, — ответил капитан. — А подвигов я не совершал!
— Но вы были в бою! — Прохор оглядел товарищей, точно искал у них поддержки. — Мы считаем: быть на фронте, воевать, победить — это подвиг. И каждый солдат что-то по-своему делал, что-то свое. Но что и как?
Юра чуть привстал и негромко проговорил:
— Да, да, нам все это интересно…
— Интересно! — капитан качнул головой. — Поступал, как долг велел. Когда солдаты воюют, они о подвигах не думают. А после люди называют это подвигом… Садитесь, чего вы стоите? — сказал капитан Прохору.
— А все-таки как? — опускаясь на стул, произнес Прохор.
— Как?.. Надо хорошо знать свое солдатское дело. И надо хорошо знать — за что дерешься… Прописная истина? Пусть прописная, зато — истина. — Капитан как-то сразу постарел, и что-то сухое появилось в глазах, в изгибе тонких губ. — В бою трудно и страшно. Очень страшно. Через это можно переступить, если помнишь, что и кто за твоей спиной…
Несколько секунд длилась тишина — очень короткая и полная недоумения тишина. А потом все заговорили, перебивая друг друга.
Юра мысленно обращался к капитану: «Почему вы просто не сказали, что в бою опасно? Почему сказали, что в бою страшно? Не потому ли, что опасность от нас не зависит, а страх зависит? Может, во всяком случае, зависеть. Должен зависеть. Не потому ли, что мы думаем о подвигах в бою и не думаем о страшной работе, которую надо делать, забывая о себе, о своей славе? Потому, что есть вещи подороже…»
Юра все это произнес бы вслух, но ребята спорили, а капитан Малиновский переводил взгляд с одного лица на другое. Офицера не озадачивал этот общий разговор, наоборот, он, кажется, ему нравился.
— Будешь помнить о страхе — непременно сдрейфишь. А в азарте все забывается. Поэтому на войне отчаюгой надо быть, — втолковывал Жора.
— Азарт пройдет, и твой отчаюга струсит! Струсит! — сердился Костя. — Я за душевный порыв…
— А это не азарт?
— Это другое!
— Один черт, — Жора рубанул рукой воздух.
— Не один! Порыв — это и воля, и чувство долга!
— Вот-вот, станешь прикидывать, сколько воли употребить, сколько чувства долга — воевать некогда будет. А отчаюга, азартный человек не знает даже, что такое страх!
— Жора, ты же спортсмен!
— Спортсмен! Когда шел к снаряду, я никого не боялся — ни штанги, ни соперников. Даже самых сильных.
