И проснулся. Грохот доносился с улицы: кто-то запустил на полную мощность музыку. Тетя Катя была на балконе и кричала:
— Ирина, слышь, прекрати! — она оглянулась. — Вон и ребенка разбудила!
Музыка оборвалась.
— Этот ребенок, небось, сам о магнитофоне мечтает… Это же, Екатерина Павловна, модерновая музыка, класс! — сказала Ира.
— Ничего, без нее спокойнее! — удовлетворенно заметила тетя и вошла в комнату. — Поспи еще!
Откинув одеяло, Максим опустил ноги на пол, постучал пятками.
— А дядя где?
— Где он может быть — твой дядя? В часть пошел.
— Вот и мне надо.
— Полковник Велих все глаза проглядел, тебя выглядывая.
Максим пропустил подковырку мимо ушей и продолжал деловито одеваться.
— Дядю подождал бы. Он проводил бы тебя. А то все по заборам лазаешь. Подождал бы, а?
Уверенность и деловитость Максима лишали уверенности тетю — она как бы признавала если не полную, то почти полную независимость его.
— Был бы ты племянницей, — услыхал Максим в дверях.
— Еще чего! — крикнул он уже с лестницы.
Мчался как на крыльях. Он был в том состоянии душевного подъема, в котором трудное кажется простым, в котором решаешься на то, на что не решился бы в другое время. Достигнув ограды, Максим пробежал вдоль нее и смело шагнул в проходную мимо сержанта-дежурного.
— Эй, хлопец, задержись-ка! — окликнул сержант.
— Я к полковнику Велиху! — лихо бросил Максим.
— Ну! — изумился сержант, не поймешь: всерьез или притворно, с насмешкой.
— Правда… Он приглашал, — уже с некоторой растерянностью сказал Максим.
— Меня он не предупреждал. Сейчас узнаем.
Сержант подошел к телефону, позвонил кому-то, не спеша растолковал, что один паренек просится к полковнику Велиху, по личному приглашению явился. Потом, наверно, ждал ответа: молча глядел в трубку.
— Есть, — сержант повернулся к Максиму, окинул его взглядом с ног до головы. — Ты, что ли, Максим Синев?.. Приказано пропустить.
Сержант козырнул.
Не только Юре казалось, что каждое новое утро начинается торопливее, чем предыдущее, что каждый новый подъем слишком уж напряжен по сравнению с тем, что был накануне. Зачем? Кому нужна эта спешка? Юра думал так, но вслух этих вопросов не произнес: он и так часто попадался на глаза командиру отделения. Да, видно, недоуменные: «зачем? почему? кому нужна эта спешка?» носились в воздухе. Скоро они прозвучали.
Сержант поторапливал ребят:
— Скоренько! Скоренько!
Рослый, прямой, внушительный, он широко шагал вдоль ряда коек, и странно было, что именно он вел себя нетерпеливее всех в отделении:
