— Чем вы докажете? — отвечал астролог с подозрительностью. — В вашем голосе, я согласен, слышится честность, но ваша одежда и манеры не способны внушить доверия. Мы не в Венеции, сеньор, и карнавал еще не наступил, ваш костюм здесь не допускается, как в столицах по ту сторону гор. Наши добрые граждане Парижа находят, что маска не оправдывает постороннего вмешательства, и я достаточно жил между ними, чтобы присвоить себе некоторые из их, может быть, глупых взглядов на этот счет. Простите, сеньор, если я к вам несправедлив. Частые вероломства сделали меня благоразумным, отчасти недоверчивым.
— Вы правы, — возразила маска, — благоразумие — принадлежность вашего возраста и вашего характера, однако же мне кажется, что наука, которой вы занимаетесь, поможет вам отличить друга от врага.
— Я не могу читать сквозь маску лица людей, сын мой, — отвечал Руджиери, — это было бы все равно, что глядеть через темное стекло. Кто же наблюдает звезды с завязанными глазами? Откройте ваше лицо, и я скажу вам, тот ли вы, за кого выдаете себя.
— Вы оскорбляете меня своими подозрениями, — возразила маска. — Повторяю, я ваш друг. Вы меня хорошо знаете, в чем вы получите полное удостоверение. Вы убедитесь также, что я имею некоторые права на услугу, которой я требую. Но так как я нуждаюсь в величайшей тайне и открытие лица моего или даже имени сопряжено с опасностью, то вы, надеюсь, позволите мне сохранить инкогнито.
— Уверяю вас, — отвечал Руджиери, вновь обретший свою самоуверенность, — я нисколько не желаю проникнуть в вашу тайну. Если бы я желал этого, то давно бы узнал ее. Требуется большое притворство тому, кто хочет обмануть проницательность Козьмы Руджиери. Но перейдем к делу. Этот молодой человек, — Руджиери поспешно поправил одежду юной венецианки, — нуждается в моей помощи. Скажите, что угодно вам от меня?
— Прежде чем продолжать, — возразила маска, — я прошу вас принять кошелек в знак моей искренности. Он вам даст более полное и верное понятие о моем характере, чем мои черты.
Говоря это, он положил полный кошелек в руку астролога, который, не колеблясь, его принял.
— Ваши слова справедливы, сын мой, это лучшее средство отличить настоящих друзей от ложных. Лицо может быть обманчиво, но здесь нет ничего поддельного, — продолжал он, взвешивая в руке туго набитый кошелек. Одновременно он поручил свою ношу Эльбериху.
— Чем могу вам служить? Все, что в пределах моего знания, к вашим услугам!
