Капрал с грустью посмотрел на небо.
— Я скажу, что сейчас опять польет, — задумчиво произнес он.
А потом (совершенно неожиданно для всех) улыбнулся. И пожал плечами.
— Где же я для вас, гражданин, найду темницу? Хотя, — строго добавил он, — посадить в случае чего могу.
Но в магистре взыграл рыцарский дух Дон Кихота. Теперь уже никакие запреты, никакие угрозы не могли его остановить.
— Сажайте! — крикнул он.
И, подбежав к сараю, с такой силой ударил в дверь кулаком, что она застонала. И тут опять произошло нечто, чего ни один из свидетелей этой сцены (за исключением Пацулки) никак не ожидал. Дверь сарая распахнулась, и на пороге появился… Толстый. Уставившись, на ошеломленного магистра, он угрожающе шмыгнул носом.
— В чем дело? — спросил он. — Чего надо?
— Я… я… — заикаясь, пробормотал магистр.
— Вижу, что это вы. А если еще раз увижу, пеняйте на себя! — пригрозил Толстый.
Потом повернулся к смущенному — без видимых оснований — капралу Стасюреку.
— В чем дело, начальник? — взревел Толстый. — По какому праву какие-то психи вламываются в чужие дома и подозревают невинных людей в каких-то произведениях искусства? А?
— Ого! — прошептал Пацулка.
Толстый осекся и дико посмотрел на Пацулку, а тот нахально подмигнул ему левым глазом. Тогда Толстый вдруг закашлялся. Он кашлял так сильно, что из глаз у него ручьем полились слезы. Выглядело это очень смешно, и капрал явно почувствовал себя увереннее.
— Вам что, гражданин, демократия не нравится? — печально спросил он. Потом, внезапно оживившись, строго добавил:
— И не шумите, не пугайте детей. Будут потом заикаться и писать в штаны.
Толстый перестал кашлять.
— Вы, может, думаете, что у меня нет детей? — гораздо вежливее спросил он. — Есть у меня дети, и я прекрасно знаю, что нельзя их пугать. Но почему этот магистрат Потомок…
— Магистр! — рявкнул магистр.
— Ладно, магистр, — поморщился Толстый. — Почему он клеветает на безвинного человека?
— Клевещет, — вздохнул магистр.
— За мной никакой вины нету, — продолжал Толстый. — И подозревать себя я никому не позволю. А вы, начальник, если пожелаете… с ордером или без ордера… можете осмотреть мою хату. Сами увидите…
Тут следует упомянуть, что в эту минуту начался четвертый пятничный ливень. Дождик, который практически не чувствовался, в мгновение ока превратился в весьма ощутимый — холодный, сильный и противный — дождь. Тем не менее никто не обратил на него внимания. Катажина и Влодек успели присоединиться к Ике и Брошеку, и вся четверка, затаив дыхание, молча ждала дальнейшего развития событий. А магистр Потомок, услыхав предложение Толстого, превратился в изваяние — очень мокрую статую Дон Кихота.
