Брошек уставился на пана Краличека, не в силах вымолвить ни слова, даже поздороваться. Вид у веселого толстяка был весьма жалкий: левый заплывший глаз украшал синяк великолепного сине-зеленого цвета, правая щека была исцарапана, словно он брился бороной, на подбородке красовался второй синяк — поменьше, чем под глазом, но тоже очень внушительный.
Брошек с трудом прокашлялся.
— Ого! — воскликнул он наконец. — Что случилось?
— Ничего. Сам видишь, — вздохнул пан Краличек. — Жажда меня вчера, понимаешь, замучила. Компанию мне никто не захотел составить, и потопал я один выпить пива. Естественно, кто-то из моих дорогих друзей куда-то задевал мой фонарик. И на обратном пути я впотьмах врезался мордой в кусты. Вон там, за мостом.
— Кто-то задевал! — язвительно крикнул пан Адольф из-под машины. — Сам небось оставил в городе.
— Ничего подобного! — вспылил пан Краличек. — Взял я его. Я точно помню.
— Ендрусь! — строго сказала пани Краличек. — Твоя память…
— Но на этот раз…
— Не кричи! — с улыбкой произнесла пани Краличек, и бедный Ендрусь немедленно замолчал.
— Нехоросый Ендрусь пугает мою собацку, — обиженно сказала панна Эвита, потому что спаниель испуганно взвизгнул.
— Я плохо вижу в темноте, — пожаловался пан Ендрусь, — но Долек со мной идти отказался, хотя сам тут же куда-то слинял.
Неведомая сила вытолкнула пана Адольфа из-под машины.
— Ну, знаешь! — завопил он. — Я мотаюсь по всей округе в поисках механика для твоей машины, а ты на меня же всех собак готов повесить! Только из-за того, что я не потащился с тобой дуть какое-то паршивое пиво!
— А где он, твой механик? — глупо хихикнул пан Ендрусь. — Его тоже я потерял?
— Постыдился бы, Ендрусь! — одернула его пани Краличек.
Пан Адольф только молча смерил приятеля уничтожающим взглядом и снова исчез под машиной. Но, похоже, руки у него сильно дрожали, и он что-то не то сделал: двор вдруг огласился отчаянным ревом клаксона.
Звук был устрашающий. Пан Краличек так и присел, его жена поморщилась и заткнула уши, а самая чувствительная из всех панна Эвита вскочила, выронив спаниеля.
Щенку, вероятно, нечасто удавалось вырваться на свободу, поэтому он, радостно завизжав, опрометью куда-то помчался.
— Лови его! — крикнула пани Краличек.
— Дерзите его! — закричала Эвита.
Однако собачка, ловко сманеврировав, проскользнула между растопыренными руками панны Эвиты и Брошека и, протиснувшись в дырку в заборе, с веселым лаем понеслась по круто спускающейся вниз дорожке.
