— Извини, — шепнула она.
— Тихо! — крикнула Альберт, указывая пальцем на внезапно просиявшее, озаренное вдохновением лицо Пацулки. — Оно опять что-то придумало!
И не ошиблась. Пока Ика с Брошеком выясняли отношения, Пацулка сделал сногсшибательное открытие. Он некоторое время боролся с собой, но желание поделиться этим открытием с друзьями пересилило. И он даже произнес несколько слов кряду.
— С сыром, — сказал Пацулка, — молочный лучше.
И затем долго, со снисходительным спокойствием мудреца, наблюдал, как сотрясаются в приступе сдерживаемого (окно над верандой!) смеха четверо молодых людей в джинсах, кроссовках и свитерах.
«Эх, много вы понимаете!» — мысленно воскликнул Пацулка и, не дожидаясь, пока друзья успокоятся, отправился за новой деревянной чуркой.
Смех на веранде еще долго бы не стихал, если б не появление Икиной матери с бесконечно печальным выражением лица.
— Дорогой Альберт, — обратилась она к Катажине, — будь добра, загляни под капот и проверь аккумулятор. А мальчики пускай измерят давление в шинах.
— Что случилось? — встревоженно спросила Ика.
Мать показала пальцем наверх, туда, где рождались последние главы диссертации. Главы — по утверждению ее мужа — самые важны и решающие.
— Вот, — сказала она, — вот он, мой отпуск. Отец, конечно, забыл взять три совершенно необходимые книги. Сразу после обеда мне придется смотаться домой. Пустяк — всего четыре часа туда и обратно.
— Мама! — прошептала Ика.
Брошек поднял руку, и даже Влодек почувствовал, как у него забилось сердце.
— Что-то начинает происходить, — торжественно произнес Брошек.
— Мама! — крикнула Ика. — Ты можешь захватить с собой очень важное письмо? От Брошека к его отцу.
— Тише, — сказала мама. — Захвачу, конечно. Но вы подготовьте машину.
И с той же душераздирающей улыбкой удалилась. Четверо на веранде молча переглянулись. Сомнений не оставалось: дело сдвинулось с мертвой точки. Им не придется тащиться на почту, ждать ответа, гадать, сколько дней будет идти срочное заказное письмо — четыре или пять…
Даже Влодек признал, что это большая удача.
— Ну-ну… — сказал он.
И тут в глубине дома раздались хорошо всем знакомые звуки: несколько прерывистых сигналов зуммера, потом четыре высокие писклявые ноты и наконец протяжная звонкая мелодия, возвещающая полдень.
— Кто включил радио? — испуганно прошептала Катажина.
— Это не радио, — засмеялся Брошек.
— Кто включил радио? — послышался грустный голос матери.
Над верандой с треском распахнулось окно.
