Паловеччини не хотел показывать до поры до времени всю огневую мощь своего гарнизона, а потому приказал обстреливать десант противника скорее для острастки, чем для того, чтобы нанести готовящимся к атаке людям значительный урон.
С близкого расстояния Паловеччини смог лучше рассмотреть отряд, собирающийся штурмовать стены Фортеццы. В подзорную трубу без труда можно было разглядеть черных нубийцев в белых чалмах и некогда зеленых шароварах, алжирцев, прячущих голову под белым платком, стянутым наверху обручем; людей, очень похожих на франков, бородатых, в изодранных в клочья кафтанах, узкоглазых, смахивающих на китайцев, разбойников неизвестной нации; турок в маленьких фесках, замасленных жилетах, надетых прямо на голое тело. Оружие, как и следовало ожидать, тоже было далеко не единого установленного образца: турецкие янычары были вооружены любимыми кривыми ятаганами, алжирцы— кто кистенями и палицами, а кто и достаточно редкими дамасскими саблями, нубийцы — тесаками и дубинами.
Паловеччини решил получше рассмотреть атамана: походка этого пирата показалась ему знакомой.
Вглядевшись, он узнал этого худощавого, смуглого человека. Несколько месяцев назад тот работал в крепости водоносом. Конечно, на нем тогда не было богато расшитого бирюзового халата, подпоясанного красным шелковым кушаком, не было перстней на руках, игравших на солнце яркими бликами… Значит, он выполнял здесь миссию разведчика. И, судя по тому, что он поручил это не кому-то из своих людей, а взялся за это опасное и трудное дело сам, можно было предположить в нем человека недюжинной смелости. Скорее всего это был тот самый знаменитый пират Улуч-Али, которому молва приписывала доблесть, приближающую его по уровню побед к знаменитому Барбароссе. Так это было или не так— проверить сейчас предстояло гарнизону Фортеццы.
Паловеччини обернулся к вестовому и показал, чтобы командир генуэзской пехоты срочно перебросил свое подразделение к западным воротам. Сфорца боялся, что именно в этом направлении и будет нанесен главный удар: Улуч-Али не смог не воспользоваться самым слабым местом в обороне Фортеццы.
Тем временем вслед за десантом с галер на берег были переправлены длинные шесты, в которые были вбиты клинья. С помощью этих лестниц пираты должны были попытаться взобраться на стену и отвлечь на себя силы защитников бастиона с тем, чтобы люди внизу могли беспрепятственно выламывать ворота. Тараном же, очевидно, служила мачта, снятая с одного из суденышек.
