Холли вздохнула:
— Еще одна тайна ускользнула. Не успела появиться, как исчезла.
Кроме банковской книжки, из конверта выпали старые исписанные листы бумаги. Трейси протянула их Белинде.
— Скорее всего, это завещание.
Белинда даже присвистнула.
— Вот что я должна почитать. — Она заскользила глазами по строчкам и тотчас же нашла свое имя. — Слушайте! — воскликнула она и начала читать:
«Все мое состояние я оставляю своей правнучке, Белинде Хейес. Я виделась с ней лишь однажды, когда она нарочно полила горчицей голову своего отца, моего племянника. Это дало мне надежду, что она не будет похожа на остальных членов нашей семьи. Все они безмерно напыщенные и безнадежно респектабельные господа. Долгие годы они знать меня не знали, считали паршивой овцой в стаде. Но я кое — что раскопала и утверждаю, что семья Хейес не была столь респектабельна, как им хотелось бы думать о себе. Мой собственный дед попал в тюрьму как фальшивомонетчик. А в Средние века Вильяма Хейеса повесили за воровство овец. А между этими двумя прошли десятки других, кто пятнал имя нашей семьи. Все это записано моей собственной рукой в «Истории семьи Хейес».
Белинда сложила листки и усмехнулась.
— Я всегда знала, что родилась в интересной семейке. И вот подтверждение. Так, где здесь «История семьи Хейес»?
Холли протянула изрядно потрепанную тетрадь.
— Я думаю, она здесь.
Белинда начала читать.
Потом Холли и Трейси ушли домой, а она все больше углублялась в чтение, глотая с жадностью страницу за страницей.
Холли оставила велосипед у входа в Топ — Милл — Холл и постучала. Пока она ожидала у двери, глазам ее открылся вид на долину внизу. Вид был действительно завораживающий — тем более под голубым небом, в лучах яркого солнца.
Совсем другое ощущение по сравнению с ее первым приездом. Но одно точно совпадало: дверь никто не открывал.
«Опять расслабляется», — подумала Холли.
Она обогнула дом. Надо было все — таки позвонить заранее. Но что — то внутри останавливало ее. Вдруг Лавиния передумала давать интервью? Ну а потом она сама сказала: «Приезжай в любое время».
Как и в прошлый раз, задняя дверь была не заперта. Холли постучала в нее. Ответа не последовало. Она вошла. Никто не отозвался на ее приветствие. Она пошла прямо к последней комнате. Но в ней Лавинии тоже не оказалось. Огонь в камине был единственным признаком жизни.
Холли заглянула на кухню. Чайник был теплый, в раковине стояли грязные чашки. И все.
«Может быть, она наверху», — подумала Холли и, выйдя из кухни, пошла к тому месту, откуда начиналась лестница, ведущая наверх.
