— Хорошо, она в угол потом зашла, и мы смогли ее успокоить, — продолжил Кирилл. — А то думали — все, каюк лошади.
— А с наковальней что? — поинтересовался Тимка.
— А чего с ней? Отвязали да бросили. Теперь никак на место не поставим — никому надрываться неохота.
— А лошадь ее одна подняла! — поразилась Томка.
— Да еще как! Легко! Вот такие они сильные.
— А если лошадь сильнее, чем пять мужчин, то почему она слушается? — спросил Тимофей. — Почему не убежит, народ не раскидает?
— Ну, человек за тысячи лет, что лошадь у него живет, придумал всякие способы с ней справляться. И потом — может, привычка? Лошадь знает, что ее тут накормят, почистят, попить дадут. Вот и не уходит никуда.
— И Принц не хочет уходить? — спросила Катя.
— А чего ему? Его тут любят. А это он понимает.
— А что же он убегал? Нам Вера Павловна рассказывала, — пояснила девочка свой вопрос.
— А, это… Кто ж его знает? Вообще-то он у нас умный.
— Даже слишком, — буркнул Серега. — Помнишь, перед соревнованиями?
— А что было? — полюбопытствовала Томка. Ей вообще этот разговор — про лошадей — очень нравился.
— Да мы тогда тренировались много. У Принца испанский шаг не очень хорошо получался, и с пируэтами проблема была. Небольшая, правда. Потом-то мы поняли, что у него были проблемы с темпом, и все исправилось быстро. А тогда бились-бились…
— И еще в эти дни нас по времени сдвинули — манеж-то не только нам нужен, вот и получилось, что Принц одновременно с другим жеребцом выходил тренироваться. А они как-то друг друга не полюбили — фыркали, грозились. Но работали, ничего не скажешь, — добавил Кирилл.
— Ага, — пробасил Серега. — Мы и не обращали внимания. Тем более что нам сначала сказали, что это временно. И тут как-то у денника Принца я стою, а ко мне подходит директор и заявляет, что теперь это время наше, и мы так и будем тренироваться. Вместе с тем жеребцом. Ну, я кивнул, а на следующий день Принц захромал.
— И хромает так натурально, мы перепугались, ветеринара вызвали, тот ничего понять не может. Массаж, уколы — ничего не помогает. — Кирилл усмехнулся. — Мы уж думали — все, конец карьере. Дня три промучились. А потом мимо нас этого жеребца ведут — в другую конюшню переводят. Мы с конюхом поговорили, попрощались, и я смотрю — а Принц наш хромать-то перестал! Ходит себе плавненько, и все почему-то испанским шагом по деннику расхаживает.
— Намекает, что, мол, работать пора! — снова заржал Серега.
— Так это что, он притворялся? — сообразила восхищенная Томка.
