Тем временем Игорь из-за того, что бежал по скользкой, а местами и высокой до непроходимости траве, то и дело терял катер из виду. Тем более что ветер, подгонявший "Черную акулу", и течение заставляли его двигаться несколько быстрее, чем может человек бежать по бездорожью. Однако минут через десять после беготни по полосе с препятствиями Игорь увидел, как на берегу двое парней привязывают "Черную акулу" к большому валуну. Мальчик тут же присел за каким-то мокрым до отвратительности кустом и принялся наблюдать.
Ругаясь и скорее мешая друг другу, чем помогая, парни прикрепляли "Черную акулу" на ночную стоянку. Потом они забрались на катер, разделись, выжали одежду и юркнули в кубрик. Сразу же оттуда послышалась перебранка.
Игорь опустился на колени и, осторожно перебирая руками и ногами, поскольку в курчавой, мягкой на вид траве прятались острые сучки и камни, двинулся поближе к катеру.
Гром сердито ворчал, как старый пес, которому не хочется вылезать из будки при всеобщем лае, поднятом окрестными собаками. Дождь тяжелыми· каплями лупил Игоря по спине, с дождевика текло почище, чем с неба. Поминутно убирая прилипшие ко лбу пряди волос, Игорь подбирался — катеру все ближе, пока наконец не стал различать голоса споривших в ней людей. Тогда пришлось, как это ни было неприятно, лечь животом на сырую землю и, извиваясь ужом, по-пластунски ползти к борту "Черной акулы".
К счастью, преступники не возили с собой собаку, иначе бы она, конечно, различила подозрительные шорохи даже на фоне шума дождя. Но хотя все чувства, как, впрочем, у любого жулика, у парней были обострены, Игоря бандиты вроде бы не услышали и продолжали громко спорить о своем.
Кому какой голос принадлежал, Игорь не видел, а мог лишь догадываться. Скорее всего тот голос, что предлагал решительные действия, принадлежал главарю, остальные же, в той или иной мере сомневающиеся, — Рыжему и Блондинчику.
— А я говорю, что эту церкву можно бомбануть, — настаивал капитан пиратов.
— Можно-то можно, да там сейчас столько всяких бабок да юродивых слоняется. Икону то эту почитают, значит, следят.
— Да не следят, что они — милиция, что ли.
— Милиция не милиция, а иные бабки знаешь какие глазастые бывают. Нам главное, чтобы поп ничего не прознал.
— А то что?
— А то удумают чего-нибудь, милицию какую-нибудь.
— Да брось ты, какая милиция будет там дежурить. Если только им заплатят.
— Может, и заплатят. Церкви, они, говорят, богатые. Только так прикидываются.
