Ужинали мы в тот вечер у Кулешовых. А ночевать, конечно, домой пошли. Весь вечер и за столом, и даже уже в постели мы обсуждали события этого дня. Пал Палыч и дядя Егор склонялись к тому, что все это проделки приезжих, тех самых, которые поселились по соседству с бабой Дуней. Дядя Егор говорил, что они не то художники, не то реставраторы, и церковь их как раз и интересует. Ему, мол, это председатель сказал, когда дядя Егор этих приезжих до Ворожеева от Андреевки подвозил.
Могли они как-то и в склеп забраться. Но почему тогда вокруг склепа не было их следов, так мне никто и не объяснил.
На следующее утро, когда мы еще только завтракали, вкуснейшей картошкой с тушенкой, приготовленной Пал Палычем в чугунке, в русской печи, к нам заявился Максимыч.
Первым его заметил Светкин дядя, ближе всех сидевший к окошку.
— О, — сказал он, склонившись к стеклу, — Максимыч идет, сейчас сказки слушать будем.
Вскоре раздался стук в дверь, я впустил старика в избу, а Пал Палыч пригласил его за стол, где Светка уже поставила тарелку с картошкой и появилась бутылка водки с двумя стопками. Однако, выпив и закусив, Максимыч, вопреки нашим ожиданиям, начал с вопроса:
— Чего это вы вчера все к церкви бегали?
— Да вот, Петр Максимыч, ребята дух Куделина повстречали, — весело отвечал Пал Палыч.
— А да-а, ходит, этот ходит, — закивал головой явно довольный Максимыч. — И раньше-то ходил, а сейчас прямо инициативу проявляет, такой стал инициативный, — повторил старик, радуясь, что ему удалось ввернуть современное на, его взгляд, словечко. — Я им про это говорил. Не к добру это. Куделин, он ведь когда бродит? Когда церковь его тревожат. А эти приезжие в нее каждый Божий день лазят.
— Что им там надо-то? — спросил старика Пал Палыч.
— Кто их знает. Я думаю, икону ишчут. Вот Куделин и бродит, волнуется.
— Ну да, может быть, может быть, — закивал головой дядя Паша.
— А бес-то к вам нынче ночью приходил? — встрял в разговор я.
— Нет, этого что-то не было. А то приходил еженощно. Ну да я все равно не спал, старость — не радость. А бес-то — это не к добру тоже. Раньше у нас тут такого не было. Ведьмы — да, были. Колдуны тоже, а бесов никто и не видывал.
— Ну как же, — вмешался Пал Палыч, — я помню, дядя Семен, царствие ему небесное, их во дворе еще шапкой ловил.
— Семен-то? Так то ж с перепою. С пьяных-то глаз все чертей видют. А этот не тот, этот бес настоящий. Я-то ведь и не пью, а он все равно ходит. И курточка на нем, как на человечке. И главное, што злой очень, прямо рычит. Не к добру это, к концу, — заключил Петр Максимыч.
