Несколько минут он пребывал в нерешительности: не взять ли с собой мешок с какой-нибудь едой?
"Он мне наверняка будет мешать… А я должен быть очень мобильным", — решил наконец Мишель.
И старательно спрятал мешок обратно в расселину.
"Если эти господа дадут мне хотя бы маленькую передышку — кто знает, может, я еще вернусь сюда".
Но пока передышкой даже не пахло. Мишель чувствовал, что пора отправляться в путь. Он выскользнул из расселины, стремительно подбежал к обрыву и в очередной раз стал подниматься по скальной стене.
Несколько раз он замирал, охваченный дрожью. Но это была нервная дрожь: ему приходило в голову, что "зеленые комбинезоны" поджидают его, может быть, именно в этой части плато.
"Вот сейчас… — повторял он про себя, задыхаясь, со стесненным сердцем. — Вот сейчас!.."
Оказавшись наконец наверху, мальчик подумал, что может записать себе очко, выигранное у противника.
От края обрыва он удалился со всей поспешностью, на которую был способен, и вскоре уже осторожно пробирался среди кустов к металлической изгороди.
Мишель рассудил, что "зеленые комбинезоны" должны были увести пленников за изгородь и держать их где-нибудь там… Может быть, в своем лагере или в блокгаузе…
Охваченный внезапной тревогой, он свернул с прямого пути и направился к месту, где сегодня утром они видели черный ящик и часового, который его охранял.
Он подобрался к поляне довольно близко. Ящик все еще был там, часовой — тоже… Но — никаких следов ни Мартины, ни Даниеля.
"Хорошо… Теперь — ограда и пристань!"
Без особых трудностей Мишель оказался возле бункера.
"Очевидно, если их на острове всего трое, то эти господа не могут находиться одновременно всюду…"
Он почему-то был уверен, что двое чужаков в эти минуты сидят в надувной шлюпке и плывут вдоль берега, разыскивая его…
Бетонный бункер выглядел таким же тихим, лишенным всяких признаков жизни, как и накануне. В нем и вокруг него не было вроде бы никаких перемен.
"Остаются палатки и блокгауз… Что ж, отправимся туда!"
С величайшими предосторожностями, переползая от куста к кусту, Мишель взял курс на север. Ни разу его ничто не встревожило. Кроме шума сосен, сотрясаемых порывами мистраля, он ничего не слышал.
"Нет, это было бы слишком уж хорошо, — подумал он. — Долго так продолжаться не может".
Мальчик подполз к месту, откуда были видны палатки, и затаился, прижавшись к земле.
Весь обратившись в зрение и слух, он пытался уловить какие-нибудь звуки или движения, которые выдавали бы присутствие человека.
