Эй, ты Галю, Галя молодая, едем, Галя, з нами,
З нами — казаками.
Эй, ты Галю...
Дальше еще крепче рванули и не услышали выстрелов пушек, воя приближающихся снарядов. Спугнули певцов только разрывы и голос командира роты:
— Фесенко, Науменко, Карпенко, опять начали? А ты, Иванов, тоже в хохлы записался? Прекратить немедленно!
А чего прекращать? И так все прекратилось — испортил немец песню. Дождались последних разрывов и стали спать укладываться.
Утром в роту привезли никем не виданные индивидуальные понтоны. Сказали, что на них надо форсировать реку Великую. Старички от такого известия носы повесили, а молодые развеселились. Им что — у них ни кола ни двора и детишек нема. Сами еще несмышленые. День обещал быть жарким, им поплавать захотелось. Быстро расхватали понтоны, стали их надувать.
— На таком и Днипр переплыть можно! — восторгался Карпенко.
— Да ну? Редкая птица долетит до середины Днепра, где уж переплыть его? — подначил Иванов.
— Хволынку прибавил Гоголь, но широк наш Днипр! Великая против него — ручеек маненький! Слухай, на понтоне и плыть и стрелять можно! Гарна штука!
— Переплывешь, если фриц в нем дырку не сделает.
— Вин швидче мини дирку зробэ — понтон у води будэ, — отшутился Карпенко.
— Устами хлопчика истина мовит, — хмуро изрек прислушивавшийся к этому разговору старшина Фесенко.
Эти слова были услышаны, и молодые примолкли. Если вчера немец из-за песни столько снарядов положил, то сегодня уж скупиться не станет, и пулеметами у него река наверняка надежно прикрыта. Придется ли сушить одежду, один бог знает.
Так бы все и получилось, если бы начальство не догадалось провести разведку боем. Поднялся один взвод, побежал к реке. Немцы встретили его огнем и — что такое? Пушки еще молчат, а на берегу взрыв — и на глазах сотен людей исчезает человек. Бежал и исчез. Совсем. Один воздух на том месте.
— Граната противотанковая, должно, на поясе была, в нее пуля попала, — высказал предположение старшина.
Согласились — такое не часто, но случается. Пулеметные очереди перебивали друг друга, поднимались первые фонтаны от разрывов мин и снарядов. По неслышимой на этом берегу команде они вдруг прекратились, а потом Иванову показалось, что река вздыбилась, выгнула спину, поднялась в воздух. Это продолжалось недолго, может быть, минуту-другую, а когда наступила тишина и река успокоилась, течение уносило вдаль на понтонах несколько трупов. Под остальными понтоны были пробиты, и вода поглотила их.
