— Так...
— Как так?
— Ехал, ехал и приехал сюда.
—- А-а...
Балашев набил трубку. Короткими и закопченными пальцами он долго вминал табак, потом понюхал трубку и зажег ее...
— Куришь небось, шкерт?
— Вы ко мне? — спросил мальчишка.
— А то к кому же? Тут больше ни одного шкерта нет.
— Я не знаю, что такое шкерт...
— Не знаешь? — Лейтенант улыбнулся. — Если не знаешь, ничего. Не знаешь, можно научиться, а вот если не знаешь и знать не хочешь — плохо. Шкерт — это конец, небольшой такой конец... веревки. Понятно?
— Теперь понятно, — ответил мальчишка.
— Как тебя звать, шкертик?
— Шкертик, — стараясь сдержать подрагивающие от смеха губы, ответил мальчишка.
— Шкертик? — удивился Балашев и внимательно уставился на мальчишку. — Ты мне нравишься, парень. У тебя есть смелость и юмор. Так все же, теперь по-серьезному, имя?
— Валька, — не спуская своих черных глаз с лейтенанта, ответил мальчишка.
— Отца жалко, Валька?
— Отца? — Мальчик нахмурился, но, прочитав по лицу лейтенанта подлинное участие, тихо сказал: — Жалко... у меня хороший был батя. Ударник эмтээс...
— Ударник эмтээс? — Лейтенант полуобнял мальчишку и пошел с ним по набережной...
Боцман Свиридов, рыжеватый и веселый парень, посмотрел вслед командиру и сказал с сожалением:
— Дались ему эти мальчишки. Своего потерял где-то. Теперь, как приходим в порт, так обязательно какого-нибудь подцепит. Может, с горя? Бывает.
Лейтенант недолго шел по набережной. Вскоре он повернул обратно со своим новым знакомым. У них, очевидно, произошел довольно дружеский разговор: мальчишка уже не смотрел на лейтенанта с самолюбивой настороженностью, как несколько минут назад.
— Опять познакомились, товарищ командир? — спросил боцман.
— Опять, Свиридов. — И обратился к мальчишке: — Будьте знакомы. Валька, боцман нашего океанского корабля старшина первой статьи Свиридов.
Валька протянул свою правую руку, стесняясь того, что рука его грязная, а у боцмана Свиридова чистая, загорелая, покрытая у кисти медными пятнами зажаренных на солнце веснушек.
— Отца потерял Валька, — сказал лейтенант, присаживаясь на тумбу, — в его возрасте и в такое собачье время. Вот ты когда отца потерял, Свиридов?
— Что вы, товарищ командир! Мой отец до последнего письма жив и здоров. Не терял я его. В Омске он, товарищ командир.
— А Валька из-под Артемовска, Свиридов. А там теперь враги. Был когда-нибудь в Артемовске?
— Никогда не был, товарищ командир. Не лучше же Одессы Артемовск?
— Не лучше, но Одесса — это Одесса, а Артемовск — Артемовск. Вот для Вальки он лучше Одессы. Лучше, Валька?
