было.
Ева помолчала какое-то время. Он почувствовал, как дернулась ее рука. Когда
снова заговорила, голос стал серьезным:
— Я рассказала тогда о том, что меня изнасиловали, и о том, что у меня был
Эльдар.
— Ну да.
— Но проблема была не в этом.
— А в чем?
Обними меня, — мягко прошептала она.
Георгий притянул ее к себе и обнял.
— Теперь-то ты мне можешь сказать?
Она вздохнула
— Родной мой, я дважды уже предала тебя. Первый раз тогда — потому что не
оттолкнула тебя, а второй сейчас — потому что снова оказалась у тебя на пути. Но
если когда-нибудь ты узнаешь правду, то вспомни, что я скажу тебе сейчас. Я
никогда не хотела причинить тебе боль. Просто не хватило сил от тебя отказаться.
Ты слишком дорог мне, понимаешь? Наверное любовь всегда немного эгоистична. Но я
ни хотела причинять тебе боль. И я удержала тебя только потому что любила и
люблю сейчас. Запомни — другой причины никогда не было.
Он отстранился и взял ладонями ее лицо.
— Ева, мне не нравится то, что ты говоришь. Я думал, что знаю все.
— Каждый из вас чего-то не знает. Так уж получилось.
— Тогда скажи, чего не знаю я.
— Если ты поцелуешь меня сейчас, это будет не смертельно.
Алексей
— Это было что-то вообще далекое от христианства. Представь, стоит такой нехилый
домишко этажа в три ростом, а все окна, крыша и остальные прибамбасы
исключительно в форме острых углов. Градусов в тридцать пять, а то и меньше.
Острые углы в христианстве — это же неслыханно! Это символ огня, символ сатаны!
Ты можешь себе это представить?! И в довершение картины такая аббревиатурочка на
фасаде — ЕХБ. Нет, ты вслушайся, как звучит — ехэбэ! И это, заметь, не новый
матюг, как ты наверняка подумал. Расшифровывается вполне цивилизованно:
Европейское Христианское Братство. А домишко этот — их церковь. Называется
'Церковь Ковчег'. Когда я увидел это своими глазами…
Алексей дожевывал третий бутерброд и, лениво прижимая трубку к уху, рассматривал
муху на потолке.
— Корнеев был прав, — продолжал восторженно вещать Расуловский голос, — я думал,
что он не воспримет мои идеи серьезно, но оказалось, что он давно этим и сам
интересуется, только у него времени нет. Он дал мне даже телефон одного
деятеля из этой ехэбэ. Если мне удастся с ним встретиться, я устрою ему допросик
с пристрастием. Пусть попробует меня сагитировать, а если он…
— Слушай, Эд, заткнулся бы ты, а? — не выдержал Алексей. — Я не пойму никак, что
ты мне ересь какую-то втираешь. Позвони лучше Героинычу, ему может и интересно
