мороженое, никогда не ору, хотя мне и приятно. Странно…
Я недоумённо захлопал глазами. Было до боли неприятно видеть тебя такой злой и
слышать, какие отвратительные вещи ты говоришь.
Повинуясь какому-то порыву, ты вдруг схватила меня за руку и потащила в мою
комнату. Остановившись возле кровати, ты повернулась ко мне и, уперев руки в
бока, насмешливо сказала:
— Раз ты любишь меня, то будем делать, как взрослые.
В первый момент я как-то не понял, что ты имеешь в виду и только глупо
улыбнулся, но когда ты, продолжая нагло смотреть мне в глаза, начала снимать
фартук и школьное платье, внутри у меня всё оборвалось. Я продолжал стоять, тупо
смотря, как ты раздеваешься, но мысли мои текли совсем в другом направлении. Я
лихорадочно думал о том, куда мне убежать из этой комнаты, вмиг лишившейся
кислорода, а ещё лучше умереть, чтобы никогда не видеть этого кошмара. Но шок,
охвативший меня был настолько силён, что я не мог сдвинуться с места.
Когда ты осталась в одних трусиках с каким-то дурацким рисунком в уголке и в
коротких гольфиках, я понял, что пора действовать. Подняв твоё платье, которое
давно валялось на полу, я подскочил к тебе и начал судорожно напяливать его тебе
на голову. Я старался не касаться твоей груди, маленькой, но уже вполне
обозначенной, но ты извивалась так, что руки мои постоянно дотрагивались до
твоей горячей кожи. Это вызывало во мне какое-то запретное ощущение, но мне в
тот момент было наплевать. Главное — надеть на тебя платье, а уж дальше можно
будет поговорить по-человечески.
У меня ничего не получалось. Ты хохотала, всеми силами старалась помешать мне, я
должен был прижимать тебя к себе, чтобы хоть как-то ограничить твоё
сопротивление, но при этом сам я совершенно ослабевал, и, в конце концов, тебе
удалось завалить меня на кровать. Платье вырвалось у меня из рук и улетело в
другой конец комнаты, а ты, продолжая звонко смеяться, как будто для тебя всё
было лишь забавной игрой, начала стаскивать с меня мой домашний пуловер. Я снова
запаниковал. Ещё не хватало, чтобы ты видела меня раздетым! С удвоенной силой я
начал бороться, решив вырваться и убежать от этой чёртовой кровати и от
сумасшедшей тебя. Ты щекотала меня и царапалась, как не в меру разыгравшийся
котёнок. В какой-то момент я понял, что лишь распаляю твой азарт и, если
подчинюсь тебе, то может быть, ты успокоишься. Поэтому я позволил тебе снять с
меня пуловер и, сгорая от стыда, закрыл лицо руками и напряжённо замер, ожидая,
