Впереди был уже виден просвет. Поросшие лесом холмы расходились в стороны, словно отчаявшись перекусить дорогу. Нам оставалось пройти по теснине не больше полумили. Там, на открытом пространстве мы будем в относительной безопасности. Там будет возможность составить в круг повозки и обороняться, прикрываясь за ними, как за частоколом форта. Там будет возможность использовать луки, отстреливая врагов еще на подступах. Там будет можно построиться и встретить варваров стеной щитов. Нужно только добраться до конца теснины…
Вот этого нам как раз сделать и не дали. Слева, с наветренной стороны, раздался вопль наемника, шедшего во фланговом охранении. Мы схватились за мечи, силясь в разглядеть хоть что-нибудь в густеющих сумерках. Но кроме сливающихся в единую массу громад деревьев не было видно ничего. Мы могли только слышать хруст ветвей, будто вокруг нас ходил какой-то гигантский медведь.
Внезапно прямо из черноты леса на нас вылетела перепуганная лошадь без седока. Кто-то из наемников от неожиданности пустил в нее стрелу и угодил в шею. Лошадь взвилась на дыбы с громким ржанием. И тут же, будто вторя ей, со всех сторон раздался боевой клич германцев.
На нас посыпались стрелы и дротики. Мне показалось, что я опять иду в колонне седьмого легиона и вот-вот раздастся рев Квинта Быка: "К оружию, обезьяны!"
Это была тщательно подготовленная засада. Германцы атаковали с обеих сторон, слаженно и четко. Их было ненамного больше нас, но внезапность сделала свое дело. Четверо наемников в первые же секунды боя оказались на земле с вывороченными кишками. Остальные растерянно заметались, пытаясь соориентироваться в этой круговерти. Лишь трое самых опытных оказали достойное сопротивление и кое-как сдержали первый натиск.
Не терял времени и я. Так вышло, что к моменту атаки я оказался впереди всего обоза и германцы, вылетев из леса оказались у меня за спиной. Развернув коня, я ударил им во фланг. Копье сломалось сразу же, застряв в груди рослого варвара, который попытался перерубить моему коню ноги своим огромным топором. Я выхватил спату. Вообще-то, я не был хорошим кавалеристом, мне куда привычнее драться пешим. Но кое-какие хитрости освоить пришлось, воююя с парфянами, и обращался я со спатой не хуже, чем с гладиусом. Еще двое варваров рухнули с раскроенными черепами, прежде чем мой конь оступился и я рухнул в жидкую ледяную грязь.
Но главное я сделать сумел — смял толпу германцев, и тем дал возможность наемникам немного прийти в себя. Ребята оказались не так уж плохи в деле, как я думал поначалу. Просто кто угодно растеряется, когда на него неожиданно обрушивается полтора десятка визжащих и воющих дикарей, к тому же здоровенных, как профессиональные борцы и отчаянных, как гладиаторы, приговоренные к бою на смерть. Но наемники тоже были не девочками из лупанария. Встав по двое спина к спине, они быстро сравняли счет, ловко орудуя своими широкими фракийскими мечами и усеянными шипами дубинками.
