Я считал дни до похода, как зеленый новобранец считает дни до первой присяги или как старый ветеран — до своей отставки. И ни о чем другом думать не мог. Ножницы, которыми перерезают нить человеческой жизни уже коснулись нити судьбы Вара. Одно короткое движение, последний рывок, последнее усилие — и он отправится к предкам. Тридцать дней и несколько десятков миль — вот и все, что отделяет нас друг от друга. Не так уж и много. Вернее сказать — вообще ничего. Он у меня в руках.
* * *
Они выбрали удачный момент. Лучше не придумаешь. Третья ночная стража — время, когда лагерь спит мертвым сном. Даже часовые клюют носами и приходится сновать от поста к посту, чтобы не дать этим сукиным детям уснуть. Да и самому так легче бороться с дремотой.
Я обходил наружные пикеты вместе с тессерарием, разносившим таблички с новым паролем. С нами были еще двое легионеров из новобранцев. У нас был приказ не выходить в одиночку за лагерный вал, вот я и прихватил с собой двух юнцов — пусть привыкают к службе. Громыхая плохо подогнанными доспехами они шагали сзади, то и дело налетая на меня с тессерарием. Боялись отстать. Ни один из них не бывал в деле и врага не видел даже издали. Вот и липли к нам, как щенки к ноге хозяина.
Тьма стояла непроглядная. От чадящих факелов в руках тиронес проку было немного. Они больше давали дыма, чем света — опять кто-то решил заработать на нас. Недавно уже прислали червивые сухари и калиги из плохо выделанной кожи, которые рвались через десяток миль. Теперь вот несветящие факелы.
Мы только что отошли от поста и теперь нам предстояло пройти по небольшой роще к следующему. Можно было двигаться и через поле, но тогда пришлось бы давать изрядный крюк. Я решил срезать путь, чтобы успеть навестить и западную сторону до того, как начнется смена.
В этой роще на нас и напали. Я обернулся сказать одному из новобранцев, чтобы перестал наступать мне на пятки и успел увидеть, как у него из шеи словно вырос кинжал с грубой костяной рукоятью. Парень сделал удивленное лицо, в горле у него забулькало и он начал заваливаться набок, выронив факел. А еще через мгновение у второго из груди вышло навершие дротика.
Что есть мочи я заорал:
— К оружию!
Мой крик подхватил было тессерарий, но вопль тут же перешел в предсмертный хрип. С перерезанной глоткой особенно не покричишь.
Все произошло настолько быстро, что я не успел даже обнажить меч. Раз! И три трупа. Это можно было бы назвать очень хорошей работой. Если бы только дело не касалось наших ребят.
