Искатель, 1981 № 06 | страница 17

Пожилая миссис, на глазах растерявшая остатки былой стати, жадно потянулась к протянутой сигарете.

— Можете оставить себе всю пачку.

Ковалев не выносил дыма.

Ровнин щелкнул выключателем, зашел в ванную. Стал разглядывать себя в зеркале. Двадцать восемь лет. Да. И уже черточки у губ. По две с каждой стороны. Стареем. Он вглядывался в себя тщательно, придирчиво. Его тело и лицо давно уже представлялись Ровнину не просто внешними данными, а чем-то вроде орудия производства. Он знал — есть лица, которые для наметанного глаза безошибочно выдают профессию. Выдают безжалостно, хотя ничем особенным не выделяются. Но ему совсем не хотелось, чтобы какой-нибудь урка, только взглянув на него, сразу же понял, в чем дело, и бросил понимающе: «Ментовка, хомут». Волосы русые, скорее даже темно-русые. Серые глаза. Нос в общем-то прямой, но с легким утолщением. Этакой пухленькой блямбочкой посередине. Да, Ровнин должен был отметить: лицо его в самом деле малоприметно. Но он знал тонкости. Знал, как выделяется, чуть ли не кричит с ходу, выдает себя опытному взгляду именно она, эта стандартная малоприметность. Знает он прекрасно эти малоприметные лица провинциальных «оперов», на которых будто плакат вывешен, где они работают. Лицо, для того чтобы быть незамеченным, должно обязательно хоть чем-то выделяться. Вот хотя бы этим — такой, как у него, продолговато-резкой ямочкой на подбородке. Или губами, чуть-чуть, самую малость выпяченными. Именно самую малость. Ровнин подмигнул себе. Спокойно оглядел плечи, торс, поясницу. Здесь все должно быть разработано в норму. Именно в норму. Не должно быть ни капли жира. Только мышцы и сухожилия. Пока в этом смысле все как надо. Метр восемьдесят один на семьдесят пять. Ровнин пустил душ, встал под струю. Он старался стоять подольше, а когда кожа заныла от холода — вытерся, быстро оделся, заварил чай, позавтракал по-холостяцки.

В девять утра он был на месте, на Огарева, 6. А в четыре дня его вызвали к генералу.

Ликторов потер ладони. Ровнин знал этот жест генерала и знал, что это от раздражения.

— Убитые? — спросил Ровнин.

— Двое. Проходящая женщина и наш сотрудник. Капитан Евстифеев.

— Алексей Евстифеев?!

Генерал молчал. Знал ли он, кем был для Ровнина Лешка? Конечно, нет. Собственно, Ликторов мог знать только то, что они с Лешкой учились вместе в высшей школе. Но ведь всего остального Ликторов не знал. Того, что Ровнин не смог бы ему никогда объяснить. И сейчас, конечно, не сможет. Лешка Евстифеев убит.