Не хватало только Подулски — он сидел в карантине и за ним наблюдали. Пока он ничего не чувствовал — но как я подозревал, никто ничего и не чувствует в течение инкубационного периода. Не дай конечно Бог — но Подулски мог стать первым на этой земле одержимым, процесс превращения которого мы сможем наблюдать и контролировать. Несмотря на запрет Котлера, многие навестили его в изоляторе, даже бутылку виски передали — чтобы поддержать. Настроение у всех после этого было… аховое.
Действовать решили просто. Военный городок — это прямые улицы и одинаковые домики, ничего хитрого. Автомобиль с пулеметом проезжает в конец улицы, блокирует ее и прикрывается проволокой. При появлении одержимых во время «форсирования» улицы — они либо уничтожаются, либо маневренная группа отходит к основной. С другой стороны улицы останавливается грузовик, блокирует улицу с другой стороны и тоже перекрывает ход проволокой. После этого группы начинают продвижение по улице, зачищая все дома по очереди. В каждой группе двадцать один человек — значит маневренная группа на внедорожнике с дополнительным пулеметом, так называемый «молот», группа на грузовике — «наковальня» и группы зачистки, пять групп. Вот так и будет работать — медленно, спокойно и тщательно. Эти слова я повторил дважды — медленно, спокойно и тщательно. Здесь нет штаба, подгоняющего приказами — зато есть пример Подулски под глазами. Все поняли? Так точно сэр!
Тогда выдвигаемся.
Двинулись колонной, джип, грузовик, грузовик и джип замыкающий. От здания штаба поля Херлберт-Филд до домиков, если считать по прямой, было чуть больше мили.
Пока доехали — работать пришлось лишь пулемету на головной машине, и то всего один раз. Какой-то одержимый, полуголый, показался из-за домиков — и пулеметчик снял его длинной очередью. Остальные огня не открывали — дисциплина есть дисциплина, и патроны в наше время тоже стоит беречь. Одержимый рухнул почти сразу же, я не заметил даже, мужчина это был или женщина. Хотя какая сейчас разница — одержимый есть одержимый. В голову ему точно не попали — но обездвижили, кровью и так истечет.
Улица выглядела покинутой. Здесь не было такого песка и пыли как в Техасе, но все выглядело… зловеще. Как будто в результате, какого то безумного катаклизма вдруг разом пропали все люди, был какой-то фильм на эту тему. И мы — единственные, кто остался на пустой, вымершей, до ужаса тихой планете.
— Сэр, здесь не было перестрелки.
