Моя оценка ситуации в августе, когда бандиты напали на Дагестан: если мы сейчас, немедленно это не остановим, России как государства в ее сегодняшнем виде не будет. Тогда речь шла о том, чтобы остановить развал страны. Я исходил из того, что мне нужно будет это сделать ценой политической карьеры. Это — минимальная цена, которую я готов был заплатить. Поэтому, когда Ельцин объявил меня преемником и все сочли, что для меня это начало конца, я был совершенно спокоен.
Ну и черт с ним. Я посчитал: несколько месяцев у меня есть, чтобы консолидировать вооруженные силы, МВД и ФСБ, чтобы найти поддержку в обществе.
Хватит ли времени — вот только об этом и думал.
— Но вы же не могли самостоятельно принять решение о начале кампании в Дагестане, а потом в Чечне. Президентом был Ельцин, а на нем лежал груз первой неудачной чеченской операции. Кстати, и на Степашине тоже.
— Ну, Степашин уже не был премьер-министром. Что касается Ельцина, то он полностью поддержал меня. Доверил мне, и все. Я ему докладывал по факту проделанных мероприятий.
— То есть он вообще не вмешивался?
— Еще раз повторяю. Он мне полностью доверял. При каждой встрече мы обсуждали ситуацию в Чечне.
— Значит, вся ответственность лежит на вас.
— В значительной степени это так. С первыми лицами Минобороны, Генштаба, МВД мы собирались почти ежедневно, а то и два раза в день утром и вечером. И вот так, почти на ручном управлении, силовики консолидировались. Первое, что я обязан был сделать, — это преодолеть ведомственную разобщенность: когда армия не понимает, что делает МВД, а ФСБ критикует всех, но сама ни за что ответственности не несет. Мы — одна команда, единый организм. Только тогда будет успех.
— Вы говорили о цене, которую вы лично готовы были заплатить за кампанию на Северном Кавказе. Она действительно минимальна — карьера. Но ведь цена любой военной операции измеряется и в человеческих жизнях, и в денежных единицах, кстати.
— Я был убежден, что если мы сейчас не остановим экстремистов, то через некоторое время нам грозит вторая Югославия на всей территории Российской Федерации, югославизация России.
— Ну и выбили бы боевиков из Дагестана, оградили бы Чечню санитарным кордоном…
— Это бессмысленно и технически невозможно.
— Скажите, а вот тот факт, что Ленин много десятилетий назад отдал Финляндию, вызывает у вас аллергию? Отделение Чечни в принципе невозможно?
— Возможно, но дело-то не в отделении.
Мне казалось, что это было абсолютно понятно. Я скажу вам, чем я руководствовался и почему был так убежден в угрозе, которая нависла над страной.
