— Ну, партизанский командир, вот тебе новое пополнение, — сказал Павел Романович Луговому и, обращаясь ко мне, добавил: — Сейчас пойдем на отдых. Держись, ребята, не отставай, чтобы не заблудиться.
Луговой крепко пожал мне руку, и они ушли вперед. Партизаны, а с ними и я, двинулись к лесу. Ко мне подошел какой-то человек.
— Вы товарищ Козлов? — шопотом спросил он.
Я вздрогнул:
— Нет!
Ярко светила луна. Приглядевшись, я узнал знакомого партизана из керченских каменоломен.
— Я — Кущенко из Керчи. Помните?
— Хорошо помню и узнаю тебя, Андрей. — Я взял его под руку. — Только запомни: в лесу я не Козлов, а Василий Иванович. Никого не знаю, и меня никто не должен знать.
— Понятно. Давайте ваш мешок, помогу.
Начался густой лес. Я шел позади Андрея, держась за его вещевой мешок. Плохо видя, я то и дело спотыкался. В темноте пришлось спускаться в глубокую балку по крутой каменистой тропинке, потом взбираться на высокую гору. Казалось, сердце у меня вот-вот разорвется.
На горе сделали привал. Я повалился на траву.
«Вот тебе и „никакого физического напряжения“, — вспомнил я совет врачей и подумал:
— Если выдержу я эти путешествия, значит врет медицина».
Вспомнил о фляжке с вином, с удовольствием выпил сам и угостил Андрея.
— Хорошее вино. Я уже забыл, как оно пахнет, — сказал он.
— Далеко лагерь?
— Весь штаб здесь. Где прикажут, там и лагерь будет. Думаю, недалеко, километров пять.
— И все по таким дорогам? — вздохнул я.
Он сочувственно улыбнулся:
— Партизанские тропы все такие.
Растянувшись на траве, я с наслаждением отдыхал.
Вдруг вверху недалеко от нас раздался пронзительный протяжный крик: «У-у-у! У-ху-ху! Ху-у-у-у!»
Эхо странного, пугающего крика прокатилось далеко по лесу к вершинам гор. Крик повторился.
— Молчи, гадюка! — послышался раздраженный шопот. — Накличешь опять прочес.
Кто-то сдержанно засмеялся.
— Что такое? — спросил я у Андрея.
— Это наш ночной спутник — филин. Неприятная птица.
Минут через пятнадцать мы бесшумно поднялись и двинулись дальше. Снова спустились в балку, где весело журчала по камням горная река Бурульча, набрали в фляжки холодной воды, освежились и начали взбираться на гору. Часа через два изнурительного пути до нас по цепочке дошла команда:
— Располагаться здесь.
— Где мы находимся? — спросил я у Андрея.
— Кажется, в Стреляном лагере.
— Почему «Стреляный»?
— Здесь мы давали салют, когда наши взяли Харьков.
Люди чувствовали себя здесь свободнее. Послышались разговоры, смех. Огоньки цыгарок освещали молодые лица.
