Немцы между тем усилили обстрел. Просвистело и разорвалось несколькомин, а затем словно из-под земли выросла группа ведущих на ходу огоньавтоматчиков в рогатых касках.
— Огонь! — скомандовал Лавров. — Цыганюк, что с пулеметом?
Цыганюк с лихорадочной поспешностью пытался вставить пулеметнуюленту, но у него что-то не ладилось. Снова зачастили острые, с грохотомразрыва мины.
— Товарищ лейтенант, обходят! — опять прокричал командир первогоотделения, доставая из подсумка зеленую ребристую гранату-лимонку.
Лавров оглянулся. Короткими перебежками, огибая балку с севера и сюга, двигались немецкие солдаты.
— Цыганюк, огонь!
Пулемет гулко застучал, посылая длинные очереди в сторону залегшихвпереди автоматчиков. Мины тем временем продолжали рваться вокруг.Пулемету следовало менять позицию, и только об этом Лавров успел подумать,как разрыв сверкнул в нескольких метрах от Цыганюка, на склоне оврага.Лавров видел, как взрывной волной Цыганюка отбросило в кусты...
Силы были слишком неравны. Лавров принял решение отходить в лес, поканемцы не окружили взвод, благо до лесной опушки рукой подать — не болеедвухсот метров. Он передал по цепи приказ: поотделенно, перебежками, непрекращая огня, отходить к опушке леса, — и пополз к умолкнувшемупулемету. Однако его опередили сразу двое бойцов. В одном из них он сразуузнал новенького — Зернова, другой был из «старичков» — Косолапый.
— Мы прикроем, товарищ командир! — возбужденно сказал Косолапый иловко щелкнул замком.
— Что с Цыганюком? — крикнул Лавров.
— Может, ранен? — сквозь возобновившийся стук выстрелов услышалЛавров голос Зернова.
И опять вблизи от пулемета сверкнул разрыв. Зернов взмахнул руками иткнулся ничком в землю.
— Уходите, товарищ командир, спасайте остальных! — севшим голосомпрокричал Косолапый, повернул пулемет на север и дал очередь поперебегающим там немцам.
Новая грохочущая вспышка разрыва заставила Лаврова прижаться к земле,а когда он поднял голову, ни пулемета, ни бойца на прежнем месте не было.Лавров увидел лишь обожженную по краю ямку...
Он отходил последним, отстреливаясь из нагана, ложась, отползая всторону и опять вскакивая на ноги для очередной перебежки.
* * *
Игнат лежал ничком, безмолвно, без единого движения. Окружающий мирдолго был за пределами его чувств. И вдруг, как сквозь сон, ощутил он, чтона него навалилась нечеловеческая тяжесть. Она придавила его к чему-тоострому и обжигающему, не давала возможности пошевелиться. Еще вполузабытьи он напряг силы и попытался руками дотянуться до лица, но рукиоказались непослушными. Тогда он попробовал открыть глаза, но и веки плохоподчинялись ему, будто были чугунными. И сколько он ни старался, он не могувидеть ничего, кроме двух огненных пятен, мелькавших не то внутри егоглаз, не то перед глазами. Пятна то уменьшались в размерах, тоувеличивались, рассыпались на золотые извилистые нити или угасали совсем,и он погружался в тягостную беспросветную мглу.
