Они шли и ползли, перемазались в болотной жиже, мокрые, страшные. Один раз Морозов провалился по пояс: он был самый грузный. Ивашенко и Борисов, напрягая последние силы, вытащили его на тропу. Морозов улыбнулся одними губами на черном от грязи лице.
— Стрелок ничего, молодец, чувствует землю...
Постояли, чтобы отдышаться.
Они так измучились на этом проклятом болоте, что не могли говорить. И наконец выбрались в дикий нехоженый лес.
Два часа шли по компасу всё на восток. И вдруг гуще потянулась ива: они вышли к пойме. Насколько хватало глаз, до самого горизонта она была затоплена рекой.
— Разлив, — сказал Морозов, — похоже, как у нас речонка дома. Летом курица вброд перейдет, а весной прямо великий океан: берегов не видно. Умыться бы...
На огромном пространстве стояла вода, играя на солнце. Вдали плавали дикие утки. Они поднимались невысоко, снова садились на воду, купались и кричали.
Пока люди умывались, Муха побегала у воды, попробовала, какая она на вкус. Вода понравилась, она вошла чуть подальше, замочила лапы и сразу же выскочила.
— Что, холодно? — сказал Морозов. — То-то!..
Они свернули на север. Шли часа два вдоль воды, за кустами ольхи и за ивами, и снова перед ними, закрывая дорогу на север, изогнулась река, бледно-голубая, с легкой дымкой, а за ней бесконечное болото и сотни маленьких озер, светившихся, как осколки зеркала.
— Озера да болота, — сказал Борисов, — и нигде ни души. Для начала неплохо.
— Хорошо для начала, — согласился Морозов. — Как себя чувствуете, ребята? Вымазались, как свиньи.
— Бывает хуже, — сказал Ивашенко. — Отдохнуть бы. — Он едва держался на ногах.
— Вечером отдохнем, — жестко отрубил Борисов.
— Голова вроде не моя.
— Держится — и ладно. Попробуем теперь немного на запад. Надо выбраться из болот.
— Зато здесь труднее попасть волкам в зубы.
— Ты о каких? На четырех ногах или на двух?
— Предпочитаю на четырех, — сказал Ивашенко.
— Смотрите, какой умный, — сердито сказал Морозов, — просто замечательно умный у нас стрелок.
Они пошли на запад, пугая птиц. Солнце теперь ласково грело им мокрые спины.
Под вечер они выяснили, что окружены разливом рек и речушек, что они одни в этом лесу, на острове суши среди болот, и остается только ожидание. Из боя их швырнуло в тишину, воды взяли их в плен.
* * *
Они мучительно устали. Лихорадило, болело тело, болели ссадины и ушибы.
Чтобы обсушиться, Морозов разжег в яме костер, с трудом набросав сухих веток, и следил за тем, чтобы он не давал дыма.
