Копейкина положила бутерброды на столик, а сама приблизилась к попугаю. Пернатый, вжав голову в плечи, искоса смотрел на нее своими янтарными глазками-бусинками. В какое-то мгновение Катарине даже показалось, что Арчибальд плачет.
– Арчи, ты чего? Я на тебя не сержусь. Ну, иди ко мне, маленький.
– Плохой мальчик. Орешков не получишь. Сиди и думай над своим поведением.
Взяв ару на руки, Ката прижала его к себе и зачастила:
– Ты хороший мальчик, и знаешь, что мы сейчас сделаем? Пойдем на кухню и поедим вкусных орешков.
Арчи оживился.
– Орешки! Орешки вкусные! – взмахнув крыльями, он пулей полетел в кухню.
Получив вожделенное лакомство, Арчи заметно повеселел и отблагодарил Катку в свойственной лишь ему одному манере.
– Твою мать! Наталья, приготовь мне ванну! Гламурный прикид! Бриллианты – лучшие друзья гламурных девушек!
– Ну и славненько. – Копейкина вернулась в гостиную, взяла сок, бутерброды и поднялась наверх. И лишь устроившись в кресле, она, к своему большому удивлению и разочарованию, обнаружила, что бутербродики несколько видоизменились. Намазанный маслом хлеб был, листья салата тоже присутствовали, а вот сыр бесследно исчез.
– Лизка! – выкрикнула Катка, топнув ногой. – Я тебе это припомню.
Спускаться вниз снова не хотелось, посему пришлось довольствоваться бутербродами с салатными листьями.
А на первом этаже, расположившись на мягком диване, довольная Лизавета, мурлыча в свое удовольствие, умывала упитанную мордочку.
В понедельник, справедливо полагая, что днем Олег на работе, Ката решила отложить визит до вечера.
Ровно в семь, выходя из лифта, она заметила хрупкую девчушку, стоявшую на лестничной клетке. Увидев Катку, юная особа быстро отвернулась и едва слышно всхлипнула.
Пожав плечами, Копейкина потянулась к звонку.
– Никого нет дома, – слабеньким голоском оповестила девушка.
– А ты тоже к Кореневым пришла?
– К ним.
– И давно стоишь?
– Уже час.
– Значит, будем ждать вместе, – Катарина поднялась на площадку и, улыбнувшись, представилась: – Я Катарина.
– Анфиса, – отозвалась худышка и вновь всхлипнула.
– Ты плакала?
Анфиса наморщила носик.
– Заметно?
– Честно говоря, да.
– А что толку от слез, уже все равно ничего не изменишь; как любит говорить моя бабушка, дело сделано, поздно пить боржоми.
– У тебя неприятности?
– Можно сказать и так.
– Я могу помочь?
Анфиса хихикнула.
– Вряд ли, мне теперь никто помочь не может. Поздно.
– Не пугай меня.
– И не собиралась. А вы родственница Кореневых?
