— Ни единой души, — отвечал Буян.
— А вино в те ночи пропадало?
Буян замялся.
— Пропадало…
— Как же так?
Буян пожал могучими плечами:
— Неведомо.
— Темное дело, — поддакнул Губан.
Буяна в краже вина обвинять не хотелось. Правда, в прежние времена он хоронился в лесу с товарищами и грабил купцов, а чаще Климогиных прихвостней с кормом из ближних деревень, которые они хуже разбойников обдирали до нитки. В бою Буян стоил трех кметей. Но в те времена редко кто мог похвастаться, что честно добывал себе пропитание. Губан, что теперь низко кланяется князю, в прежние дни перерезал одному из Климогиных слуг горло, а тело схоронил за амбаром. Все безвинны и виновны, когда правит Злыдень.
— Значит, сто бочек таврийского вина сгинуло, оборотни по дворцу шастают, а я об этом не ведаю?
— Не хотели беспокоить, князь, — чуть ли не до полу склонился Губан.
Верно, и перед Климогиным приспешником кланялся до земли, прежде чем полоснуть ножом по горлу. Нехорошая мысль. Но лезет непременно в голову, когда Губан вот так раболепствует.
— А чем расплачиваться будешь с купцами за новое вино? Из казны возьмешь?
— Как можно, — возмущенно охнул Губан. — Корм для дружины уменьшу, все сойдется…
Как же, сойдется! Дружина и так недовольна. И корм мал, и подарки от князя малы. Разве так было в прежние времена? Из рук Светозора, бывало, каждый дружинник получал на пиру в подарок золотой кубок, полный жемчуга и драгоценных каменьев, украшений тонкой работы. А нынче что? Нынче князь Владигор задумал крепостные стены возводить вокруг деревянного посада, где ютятся смерды, который в случае осады все равно весь выгорит от одной стрелы с горящей паклей. Зная, что за дерзкое слово молодой князь головы не рубит, дружинники говаривали ему это в глаза. А слова порой не хуже меча ранят.
«Но кметь, который привык мечом рубить, а не речь перед князем держать, на слове не остановится. Непременно крамолу замыслит», — говорил Губан. Оттого после удачного похода, когда отбили очередной набег борейцев и новую крепость срубили повыше Поскреба, надобно такой пир задать дружине, чтобы все гусляры ладорские про тот пир до весны песни распевали по синегорским корчмам. И про подарки не забыть. Дружинники — они чисто дети. Хоть и рубят людей на куски, но блестящим побрякушкам завсегда рады. Не забудет князь потешить их сердца на пиру, они за него в бою стоять будут до последнего. Проста философия Губана, но уж больно эта простота Владигору претит.
