— Вот, значит, как вы проводите время, — сказал он. — Я-то думал, вы были у адвоката.
— И у него тоже, — ответил я. — И у портного. Давно было пора.
— Вы похожи теперь на мошенника. Или на карманника. А пожалуй, даже на брачного афериста.
— Вы угадали. Я сегодня дебютировал во всех трех амплуа сразу. К сожалению.
Силвер расхохотался и вылез из витрины.
— Вы ничего не замечаете?
Я посмотрел по сторонам и покачал головой.
— Да вроде ничего нового, господин Силвер.
— Нового-то ничего, но и кое-чего старого недостает. Угадайте?
Он весь сиял от предвкушения драматического эффекта. Я снова огляделся. Однако магазин был так забит, что отыскать в нем что-то недостающее казалось вообще невозможным.
— Молитвенный ковер! — выпалил Силвер, чуть не подпрыгнув от гордости. — Один из тех, что вы откопали. Теперь до вас дошло?
Я кивнул.
— Который из двух? С голубым или зеленым михрабом?
— С зеленым.
— Ага, более редкий. Ну, ничего. У голубого сохранность лучше.
Силвер все еще смотрел на меня выжидательно.
— И почем же? — спросил я.
— Четыреста пятьдесят долларов! Наличными!
— Мое почтение. Вы получили хорошую цену.
Силвер молча извлек бумажник. Казалось, он весь раздулся от собственной важности и напоминал сейчас нахохлившегося карликового павлина. Он торжественно выложил пять десятидолларовых бумажек на молитвенный пульт с искусственной позолотой.
— Ваши комиссионные! — объявил он. — Заработали, пока бегали к портному. Сколько стоит ваш костюм?
— Шестьдесят долларов.
— С жилеткой?
— С жилеткой и двумя парами брюк.
— Вот видите! А теперь можете считать, что даром. Поздравляю!
Я засунул деньги в карман.
— Как насчет двойного чешско-венского мокко с миндальным пирожным? — спросил я.
Силвер кивнул и распахнул дверь. Шум вечерней улицы ворвался в помещение. И тут Силвер вдруг в ужасе отшатнулся, будто узрел гадюку.
— Боже правый! Арнольд идет! Да еще в смокинге! Все пропало!
Арнольд — это был брат Александра. Никакого смокинга я на нем не узрел. В грязновато-медовом освещении занимающегося вечера он шел по улице, окутанный парами бензина и голубоватым маревом выхлопных газов, в весьма прихотливом светском костюме — пиджак темного маренго, полосатые брюки, шляпа котелком и светло-серые дедовские гамаши.
— Арнольд! — вскричал Силвер-старший. — Зайди сюда! Не ходи туда! Последнее слово! Зайди сюда! Подумай о твоей матери! О твоей бедной, благочестивой матери!
Арнольд спокойно продолжал следовать своим путем.
— О матери я уже подумал, — отозвался он. — И тебе не удастся сбить меня с толку, фашист иудейский!
