Я подоткнул ей одеяло.
Личико белое-белое, а волосы черные-черные. Говорят, за нее надо молиться, но я не знаю как.
— Давай уж, вылечись побыстрее, если выживешь, — прошептал я.
Мама пошевелилась и открыла глаза.
— Что ты, мой родной? — она протянула руку.
— Ничего, — пробормотал я и так же, крадучись, ушел в свою комнату.
Посмотрел за окно, на заросший сад. На крыше гаража распевал дрозд.
А он лежит там, за сервантом, с паутиной в волосах.
Что же он там делает?
За завтраком я спросил, что будет с гаражом.
— Когда там все расчистят?
Мама хмыкнула, вздохнула и перевела взгляд на потолок.
— Надо кого-то найти, нанять, — ответил папа. — Но пока это не важно, сынок. Не сейчас.
— Ну и хорошо, — согласился я.
Папа в тот день взял отгул, чтобы снова заняться домом. Мама опять собиралась с ребенком в больницу на какие-то анализы.
— Может, мне тоже остаться? Я бы тебе помог? — спросил я у папы.
— Отлично, — обрадовался он. — Вынесешь Эрнин унитаз на помойку и отмоешь в этом месте пол.
— Тогда я, пожалуй, пойду в школу. Я сунул в портфель коробку с завтраком и был таков.
Перед переездом родители спросили, не хочу ли я заодно поменять и школу. Я отказался. Буду по-прежнему учиться вместе с Лики и Кутом. Далеко ездить? На автобусе через весь город? Ерунда! В то утро я ехал и думал, что это даже хорошо: есть время поразмышлять. Только, как я ни ломал голову, ни в чем разобраться не мог. Люди входили, выходили. Читали газеты, обкусывали заусеницы, мечтательно глядели в окна. Обычные вроде люди. Но ним не скажешь, о чем они думают и что творится в их жизни. Даже когда попадаются идиоты или пьяные, когда несут всякую чушь или пытаются рассказать о себе всем вокруг, — даже тогда ничегошеньки ты про них не узнаешь.
Мне хотелось встать и сказать на весь автобус: "У нас в гараже лежит странный человек. А еще моя сестра очень больна, а сам я в первый раз еду в школу из нового дома".
Но я молчал. Просто смотрел на лица и раскачивался на поворотах вместе с автобусом. И знал, что по мне тоже ничего не скажешь, даже если смотреть на меня очень внимательно.
Было так странно снова оказаться в школе. Со мной столько всего напроисходило, а здесь все по-прежнему. Распутин все требовал, чтобы мы сливали наши души и голоса в молитве. Йети орала, чтобы мы ходили только по левой стороне коридора. Горилла Митфорд багровел и топал ногами, погому что мы, как всегда, не понимали дроби. У мисс Кларц в глазах стояли слезы, когда она рассказывала нам притчу об Икаре: у него, бедного, растаял воск на крыльях, когда он подлетел слишком близко к солнцу, и юноша камнем упал в море на глазах своего отца Дедала. А в столовой, на перемене, Лики и Кут с пеной у рта спорили, был аут или все-таки не было.
