Племянник Дербианта не сразу сообразил, о чем речь, а когда смысл сказанного пробился сквозь дурман эйфории, глупая улыбка на лице берольда сменилась выражением отчаяния.
— Меня разберут на части.
— Да, причем не сразу, а постепенно. Диршан любит растягивать удовольствия на несколько дней.
— Но я не совершал того, в чем признался!
· Знаешь, кто это сделал?
· Нет.
— В таком случае, выбор у меня небольшой, — сочувственно вздохнул король.—Дело такого масштаба нераскрытым оставлять нельзя. Сам должен понимать — политика.
— Но мой дядя….
— Думаешь, я не подумал в первую очередь о нем? Ошибаешься. Мой гонец уже два раза должен был бы вернуться с его ответом. Но, по-видимому, у агрольда есть дела поважнее.
— Неужели мне никто не поможет?!
— Это большой риск. Даже для меня. — Монарх прошелся из угла в угол камеры. — Однако при определенных условиях… Если король подвергает опасности свою репутацию, полагаю, он вправе рассчитывать на помощь и содействие подданных.
— Несомненно, — сейчас берольд был готов наобещать золотые горы, только бы выбраться отсюда, а там дядюшка поможет. Как всегда.
— Далее речь пойдет о делах государственной важности, поэтому я не могу продолжать этот разговор без выполнения одной довольно щекотливой процедуры.
— Клятва неразглашения? — Воодушевление берольда разлетелось на мелкие кусочки. Король это заметил.
— Ты не умеешь держать язык за зубами? — Бринст изобразил на лице искреннее удивление. — А я-то считал тебя серьезным малым, даже строил некоторые планы по поводу твоей карьеры.
— Нет, мой король, вы не ошиблись! Я готов принести клятву и выполнить любое поручение Вашего Величества.
«Когда нет выбора, проявляй твердую решимость». Мурланд решил последовать совету дяди. Дербиант всегда знал, что говорил.
— Сам по себе твой дядя — человек неплохой. И как маг, и как дворянин, — издалека начал повелитель Далгании, как только ритуал неразглашения был совершен. — Но есть у него один маленький недостаток…
«Маленькому» недостатку был посвящен час беседы, после которой только последний идиот не понял бы, что по агрольду горючими слезами плачет виселица, и очень давно.
Прежде чем сесть писать ответ королю, агрольд вышел прогуляться в свой любимый сад, много лет служивший ему испытанным успокоительным средством.
Письмо сильно разозлило Дербианта и тоном, и содержанием. Складывалось впечатление, что автор послания и человек, с перепугу отдавший на растерзание первого советника, — совершенно разные люди. Все это неожиданно усложняло уже, казалось бы, решенное дело.
