— Не могу, капитан, — разводит руками Кошкин. — Это ж закон предков. А вождь не имеет права законы нарушать… — И, помолчав, этак ядовито добавляет: — К тому же помните, капитан, — в прошлом году вы не назначили меня старшим боцманом…
— Да ты что, Кошкин?! — обомлел я. — Не о том же сейчас речь!
— Нет, о том, капитан. Я на вас в душе давно злобу таю. И вот наконец-то пришел срок расквитаться.
— Эх, Кошкин, Кошкин, — с укором сказал я, — не доведет тебя до добра твой злобный характер.
— А это не ваша забота, капитан, — ухмыляется боцман. — Пока что я стал вождем. А вам завтра придется выпить яд кураре.
Ничего я ему не ответил, повернулся и вышел из хижины. Смотрю — а моя Аната уже к столбу Смерти привязана. Подошел я к ней, а та мне и шепчет:
— Милый капитан, хочу открыть тебе одну тайну,
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я, — что еще за тайна?
— Есть такой желтенький цветочек, „та-рига“ называется. Он растет в дупле красного дерева. Ты сорви его, брось в воду и как следует помешай. А когда нам завтра яд кураре давать будут, скажи, что у нас свой яд имеется.
— Ну и какая разница? — пожал я плечами. — Что в лоб, что по лбу. Один черт.
— Нет, не один, — возражает Аната. — От тариги мы уснем, а не умрем.
Честно сказать, не поверил я ей. Но утопающий, как известно, хватается за соломинку. Поэтому нашел я красное дерево, залез в дупло и нарвал там этой самой тариги целую корзину.
На следующий день у столба Смерти собралось все племя во главе с новым вождем — боцманом Кошкиным.
— Подать, — приказывает он, — яд кураре.
— Одну минуточку, — говорю я, обращаясь к племени. — Уважаемые дикари! Позвольте нам с Анатой выпить яд собственного изготовления. Потому как действует он мгновенно, а от яда кураре надо еще мучиться. Можно?..
— Можно! Можно! — завопило все племя. Один только Кошкин скривился.
— Хотелось бы, капитан, чтоб ты помучился, но, раз коллектив настаивает, ладно уж: пейте свой собственный яд!
Отвязал я Анату от столба Смерти и протянул ей половинку кокосового ореха с напит ком из тариги. Девушка, не колеблясь ни секунды, выпила. И тут же упала замертво, Признаться, я решил, что она и в самом деле умерла.
— Теперь твоя очередь, капитан, — торопит меня боцман.
Делать нечего. Выкурил я напоследок трубочку да и осушил вторую половинку кокосового ореха…»
