— В самом деле? — Я вскочил. Это был настоящий сюрприз.
— Анна настроена решительно. Она сказала Стефаносу, что сейчас им отпуск нужен больше, чем когда-либо. Да и как он будет ходить на работу с таким разбитым лицом? Поэтому в понедельник они, как и собирались, уезжают.
— Отлично, — сказал я. Но на самом деле я не так уж обрадовался. Каким-то образом идея присматривать за Замком Терзиса утратила свою привлекательность. Теперь этот дом казался скорее грустным, чем сказочным. Думаю, потому, что Терзисы могли лишиться его.
— Анна хочет, чтобы ты пришел завтра. Она все тебе объяснит, — продолжала мама. — Завтра не стоит приводить остальных. Она знает, что твои друзья порядочные мальчики и девочки. Хорошо?
— Конечно, мам.
Она поджала губы.
— Нико, теперь ты будешь за все в ответе. Ты скажи Лиз, и Тому, и остальным, что нужно быть там поосторожнее. Это очень большая ответственность.
— Теперь мое прозвище не милый, а ответственный. Ник Контеллис Ответственный.
— О чем ты говоришь? — спросила мама. Она посмотрела на компьютер и покачала головой. — И прекрати играть с этой штукой.
— Почему ты решила, что я играю? Может, мне в школе задали написать сочинение!
— Нико, — проговорила она. — Посмотри на меня. Ты помнишь, что я твоя мама?
— Почти забыл.
— Выключай эту штуку и ложись спать, пока не испортил глаза.
— Всем приходится чем-нибудь жертвовать, мам.
— Ох, Нико!
На следующий день отец купил все газеты. Все сообщали об ограблении, и все умудрились допустить неточности.
Писали, что мы, то есть «Великолепная шестерка», собрались на благотворительное мероприятие, когда «помешали ограблению». Одна газета утверждала, что нас было четверо, другая — пятеро, третья — шестеро.
Мистер Терзис оказался Стефаном Теразза и Стефано Терза и даже Педро Мерзисом. Возраст его колебался от шестидесяти до семидесяти двух, и родом он был отовсюду, от Греции до Гренландии. Он был ранен ножом и отправлен в больницу. Его стукнули по голове, ударили по ноге и бросили умирающим. Его жена двадцати лет, тридцати и сорока, Анна, Аня и Агнес, ухаживала за больным у его постели.
Но чем они действительно насмешили, так это россказнями о стоимости изумрудов. Одна газета говорила, два миллиона. Другая — четыре с половиной миллиона. Третья — «возможно, шесть миллионов». Чем меньше была газета, тем большую сумму она указывала.
— Почему в газетах всегда все неправильно? — спросила мама. — Это понимаешь, когда они пишут о чем-то тебе известном. Все неправильно. Даже в газете твоего друга Элмо всегда ошибки.
