— И летят на восток? — иронически спросил Франц.
— Да, — широко открыв глаза, сказала Агата, не поняв иронии.
— Не завидую я тем, на кого они летят!
— Почему?
— Поживете — увидите!
Если б можно было подняться так высоко, чтобы сразу окинуть взглядом водное пространство от пролива Па-де-Кале до Рижского залива, то перед наблюдателем возникла бы очень любопытная картина. Море, так же как и большой город, имеет, оказывается, свои проспекты, улицы, переулки и даже пустыри. В районе Па-де-Кале, между Дюнкерком и Дувром, движение судов настолько оживленное, что его смело можно сравнить с движением на столичных проспектах в праздничные дни; на север, к Хариджу и Ярмуту, это оживление резко падает; в районе большой отмели Доггер-банк образуется настоящий пустырь; на юго-восток от этой отмели, у берегов Голландии, Германии и Дании оживление вновь возрастает. На географических картах мира пароходные дороги обозначены пунктирами; справедливее было бы иногда обозначать их широкими линиями. Одна из таких линий вышла бы из Кильского канала в Балтийское море и раскрылась, как веер, в трех основных направлениях: на Ботнический, Финский и Рижский заливы.
Советский морской буксир «Орел» шел, по одному из этих направлений, ведя за собой лихтер — большую несамоходную баржу. «Орел» шел довольно близко к материку, временами даже ориентируясь по береговым огням. Места, в которых двигались суда, нельзя было назвать пустынными, но все же движение здесь было гораздо меньшим, чем с западной стороны полуострова Ютландия, в основании которого, как известно, лежит Кильский канал.
Стоял ясный майский вечер. Погода по здешним местами была довольно тихой — ветер силой в три балла. А как известно, для ветра три балла — это лишь четверть пути от абсолютного штиля до бури. Если бы двенадцатибалльную систему Бофорта[10] можно было применить в области человеческих взаимоотношений, то приведенная нами цифра означала бы легкую ссору, не больше.
Но легкая ссора — это очень неустойчивое состояние: она обязательно должна перейти либо в штиль, либо в шторм. Капитан «Орла» Артур Крейшманис, опытный и уже немолодой моряк, ожидал шторма. Он руководствовался логическим законом «достаточного основания»; море, как правило, чаще всего волнуется там, где течения сталкиваются со встречными массами воздуха. А буксир «Орел» входил именно в такой район.
Опасения капитана Крейшманиса оказались обоснованными. За островом Борнхольмом погода начала портиться. К тому моменту, когда на буксире зажгли ходовые огни или, говоря по-сухопутному, «включили фары», ветер был уже шестибалльным и продолжал набирать силу. Для самого «Орла» возможный шторм не представлял значительной опасности: несмотря на свои сравнительно небольшие размеры, судно было отлично приспособлено к борьбе с капризами моря. Но об этом можно было бы говорить, не имея за собой лихтера. «Посмотрим, что будет дальше», — пробурчал Крейшманис. Он стоял в капитанской рубке, рядом со штурвальным, — молодым, серьезным матросом.
