Мы так и называли его — Одиночка; иногда он приставал к какой-нибудь из двух уцелевших семей, но чаще плавал сам по себе. Как ни странно, его излюбленным местом охоты стал тесный залив Мессерс-Ков. Не замечая ни домов, ни людей, ни лодок, он подолгу ловил сельдь, беспечно заплывавшую в этот тупик. Возвращаясь домой зимними вечерами, я часто слышал его дыхание. Из наблюдений за Одиночкой я узнал о китовом племени много нового, но больше всего я удивился, когда однажды обнаружил, что у Одиночки есть голос, доступный человеческому слуху, и притом в воздухе.
Как-то холодным вечером я стоял на мессерском мостике и разговаривал с Симом Спенсером; внезапно оба мы услышали или скорее почувствовали в воздухе низкий прерывистый гул. Удивленно обернувшись к заливу, мы увидели столб пара, повисший над ледяной водой.
— Это что, кит? — недоверчиво спросил я.
Серьезное лицо Сима озадаченно сморщилось.
— В жизни не слыхал, чтобы кит гудел. Но вроде больше некому, а?
Мы прислушались, глядя на воду, и через пару минут над заливом снова раздался тот же низкий вибрирующий звук. Однако на этот раз ничто не потревожило гладкую поверхность воды. Лишь четыре или пять минут спустя кит всплыл и с обычным свистящим шумом выдохнул воздух. Мы с Симом битый час стояли на мосту и замерзли до полусмерти, но больше в тот вечер потусторонних голосов не слыхали. Только год спустя я снова услышал такой же звук и теперь определенно знаю, что это был голос финвала.
Во время нашего с Клэр отсутствия зимой 1966—67 года рыбаки Бюржо с тревогой ожидали появления своих друзей-китов. Все знали, что сезон 1966 года был удачным для китобоев Карлсена. За всю осень местные траулеры не встретили в прибрежных водах ни одного крупного кита. Однако в начале декабря дядя Арт с восторгом обнаружил, что финвалы все же вернулись.
Вернулась, как это ни печально, всего одна семья из пяти китов.
Почти весь декабрь финвалы по обыкновению безмятежно паслись в проливах между островами, но ближе к рождеству появление нескольких мощных сейнеров из Британской Колумбии обеспокоило китов. Огромные стальные твари принялись с такой решительностью всасывать в свои трюмы сельдь, что на это было страшно смотреть. Они промышляли у самых берегов и несколько раз портили местным рыбакам сети, чем вызвали возмущение жителей Бюржо; но пришельцам были одинаково безразличны и сети, и гнев рыбаков, и киты. Дядя Арт говорил, что видел, как сейнер намеренно взял курс прямо на всплывшего возле него финвала. Если столкновение с китом действительно входило в намерения рулевого, то это была ужасная глупость, потому что оно могло оказаться роковым не только для финвала, но и для сейнера.
