Последний кит давно уже умер от ран, а ножи и топоры на политом кровью берегу еще долго рубили и кромсали остывающие туши. Несколько сот человек, стоя на пристани, с наслаждением любовались зрелищем. Для жителей Сен-Пьера это был настоящий праздник. Народ не расходился до темноты — люди стояли, не сводя глаз с окровавленных трупов. Мне запомнился маленький мальчик, лет восьми, не больше, который уселся верхом на мертвого китенка и без конца вонзал в него перочинный нож. Отец мальчика стоял рядом и одобрительно жестикулировал.
Далеко не все восторженные зрители были жителями Сен-Пьера. Немало канадских и американских туристов тоже любовались зрелищем и потом поспешили сфотографироваться возле трупов убитых чудовищ. Будет что показать родным и знакомым!
Да, спектакль был грандиозный... Финал его, правда, выглядел довольно скромно. Десятки тонн разлагающейся плоти нельзя было оставить в гавани. Поэтому на следующий день к берегу, на котором лежали трупы двадцати трех гринд, подъехало несколько мощных грузовиков. При помощи передвижного крана туши погрузили в кузова, а те, что не поместились, привязали сзади цепями. Затем трупы китов доставили на другой конец острова и один за другим сбросили с отвесного утеса. Так гринды вернулись в бескрайние просторы океана.
Сколько я себя помню, киты всегда интриговали меня. Когда я был маленьким, дед пел мне песенку, которая начиналась так:
Глубоко на дне морском
Жил-был кит с большим хвостом...
Дальше в ней говорилось о том, что кит этот оставался полновластным хозяином моря до тех пор, пока однажды не обнаружил в своих владениях чужака — большую серебристую рыбину, которая ни за что не желала подчиниться киту. Наконец кит разгневался и хлестнул упрямицу хвостом. Он совершил роковую ошибку: серебристая незнакомка оказалась торпедой.
Мораль песенки — а в ту эпоху все детские песенки имели мораль — заключалась, вероятно, в том, что задире всегда достается по заслугам. Но я понимал эту историю совсем иначе. Меня она неизменно огорчала: мои симпатии были на стороне кита, которого, как мне казалось, подло обманули.
Я становился старше, и мир животных и растений все больше занимал меня; олицетворением неразгаданных тайн этого мира были для меня киты. Я жадно прочитывал все, что писали о китах, но книги убеждали меня только в одном: человеческая алчность обрекла китов на исчезновение, и тайны свои они унесут с собой в небытие.
