Местная танцевальная эпидемия под электронную музыку, переросшая в клубное движение и рейв, расцвела в 1990-м среди ленинградских модников-сквотеров, конкретно в доме №145 по набережной Фонтанки. Члены группы «Новые Художники», вмиг разбогатевшие на моде на искусство «от Горби», ставшие первыми «новыми русскими», а также молодые искатели приключений всех мастей, воспользовавшиеся тем, что приподнялся железный занавес, в конце 1980-х съездили на Запад, где клубное движение и хаус-музыка переживали свой подъем. Оттуда они привезли новую музыку, новый стиль жизни, манеру одеваться и т. д. Все это в темном и голодном перестроечном Ленинграде выглядело сногсшибательно весело и привлекательно. Подробнее об этом и последующих событиях см. в справочнике «Неофициальная Столица» (СПб., 2000), где помимо информации об отдельных героях есть написанная нами с Михаилом Бархиным статья «Рейволюция и эпидемия танцев (1999—2000)», и в только что вышедшей замечательной книге Андрея Хааса «Корпорация счастья», где события описаны с внутренней позиции активного участника движения.
* * *
Мой личный вечериночный опыт начался с 99-й школы Выборгского района. Они проходили прямо в классе, допоздна, благодаря нашей замечательной классной руководительнице, преподавательнице английского Инне Самойловне, человеку умному и прогрессивному. Буйство как составляющая будущего рейва было познано в университете. Особой стильностью отличались ночи, проведенные в мансарде Кати Андреевой на ул. Марата (статью Екатерины Андреевойсм. на с. 56. — Ред .), оставленной ей ее приятелем-хиппи, уехавшим в Амстердам. Среди циновок, вертикально стоящего рояля и самиздата Кришнамурти танцевали девушки в одних пиджаках своих кавалеров. Следующая веха — Олимпиада-80, когда нас, студентов истфака, прикрепили групповодами к республиканским делегациям. Помню, как я убеждал своих алтайцев не писать на Александрийский столп, угрожая, что идол может реально отомстить. Благодаря этой должности можно было клубиться всю ночь в дискотечных барах Дворца молодежи, где впервые я увидел много разнообразных иностранцев, прибамбасы типа видео и ощутил клубную атмосферу. Помню, как поутру мы валялись на траве у вентиляционной тумбы на Марсовом поле. Настоящие дискотечные клубы, где играл «Дюран-Дюран», мы с Аллой Митрофановой впервые посетили в следующем году в Каунасе, во время свадебного путешествия. Новым этапом инициации стал уже Париж образца 1989 года, клуб «Палас» с театральными ложами и музыкой Принца, какой-то клуб с шикарными антильцами, где белые богачки снимали черных ребят под музыку регги, и т. д.
