— И гадать нечего, — сказал он. — Надо пороть. Может, и мне на пользу, совсем извертелся, прохвост.
— Давай, Клюшин, иди за вицами, — проверещал Жук. — Да потоньше ломай.
— Из веника-то не подойдут? — спросил дедко Никита.
— Можно и веник, только зимний надо — голик.
— Да уж лучше бы свежим.
Клюшин сходил за отвод и наломал из ивового куста с полдюжины прутьев.
— Говоришь, в рюхи играет? — спросил Павло.
— В рюхи. Как думаешь, хватит пятка-то? — Никите уже становилось жалковато обреченного Сельку. Они остались с Павлом вдвоем на крыльце, все остальные ушли ждать в избу.
— Мало пятка, — Павло опять закурил. — Десяток горячих надо.
Селька появился неожиданно и не с той стороны. Видимо, зная, что его ждет, он выглянул из-за угла и показал красный язык и фигу, начал дразниться:
— Что? Видели? Вот вам! Во!
Смелея все больше, он подошел совсем близко.
— Ну-ко, прохвост, иди сюды! — крикнул Павло. — Я те покажу, как стекла бить!
— А что? Догонишь? — Селька опять показал отцу фигу. — Догонишь? Не догонишь, во вам!
Селька прыгнул на крыльцо, к воротам, надеясь скрыться или запереться в доме. Павло хотел поймать его за ногу, но не успел, повалился на бок, Селька торжествующе зарычал:
— Гы-ы-ы!
И захлопнул ворота. Но сзади в сенях его тут же схватили. Он не ожидал тыльного нападения. Дедко Клюшин цепко держал его за одну руку, Жук за другую, а здоровый Новожил обхватил ноги. Орущего и брыкающегося Сельку повалили на пол, дед Никита держал наготове пучок ивовых виц.
— Штаны, штаны сволакивай! — пыхтел Жук, наваливаясь Сельке на ноги. — Ох мать-перематъ, убежит…
— Не убежит… Задницу-то! Не заслоняй!
— Давай!
Дедко Никита взмахнул пучком розог.
— Р-раз! — считал Павло Сопронов с крыльца. — Два! Не жалей дьявола, таковский. Три!
Селька завопил…
Павел услышал этот крик, выходя от Евграфа. Он выбежал из-за угла, подскочил, схватил дедка за руку:
— Остановись! Рехнулись, что ли?
— Стой…
Он отпихнул Жука, толкнул Новожила:
— Стой!
— А ты что за начельник? — взъерепенился Новожил. — Иди, а то и тебя выпорем! Мать-перемать! Вали, робята, и етого!
В это время Селька спрыгнул, отскочил, натянул штаны и сиганул на верхний сарай. Павел сел на ступеньку, не слушая, как ругают его Жук с Новожилом.
— Дедко…
— Знаю уж. — Дедко Никита кинул розги в крапиву.
Он не знал, конечно… Ничего не знал о том, что пильщики уже попросили расчет, что Евграф и Клюшин только что вышли из пая. Нет, ничего он не знал, он просто враз догадался, что случилось.
