В кожаном отцовском чемодане было устроено и тщательно заклеено саржей второе дно, под ним лежало с десяток нелегальных брошюр. Он взял пролетку и с чувством радостного волнения выехал с чемоданом на Невский. Всю дорогу до Николаевского вокзала он смотрел на прохожих и на пассажиров других пролеток глазами человека, причастного к чему-то большому и тайному. Он был горд тем, что знал нечто такое, чего не знают все эти прохожие, нечто недоступное для всех них. С захватывающим холодком в левом боку он купил билет и, не беря носильщика, разместился в вагоне второго класса. Он не спал тогда всю ночь…
Сейчас Владимир Сергеевич покраснел до корней волос и от этого пошел быстрее, не разбирая тропы. Он вспомнил, как рано утром приехал в сонный солнечный уездный городишко. Никто не покусился на его чемодан, никто не обратил внимания на возбужденного бессонницею студента. У него имелось задание связаться с местными социал-демократами. Не заезжая в деревню к тетке, он остановился по адресу, данному ему в Петербурге, хотя раньше всегда останавливался у давних знакомых. И в тот же день он отправился по второму конспиративному адресу. Оказалось, что здешний кружок состоял всего из трех членов: из уездного землемера, учителя местной гимназии и ученика той же гимназии Якова Меерсона. Задание петербургских друзей было выполнено как-то слишком уж буднично, и Прозоров тут же вернулся к своему нормальному состоянию. Может быть, причиной тому явилась черноглазая полногрудая Женя, с которой познакомил Прозорова юный подпольщик. Она, будучи на каникулах, тоже проводила лето в уездной глуши. Словно в противовес своему брату Яше, молчаливо-испуганному гимназисту, говорившему редко и всегда невпопад, Женя была весела, остроумна и разговорчива. Ее, как она утверждала, никогда не интересовала политика. Однажды в поле за городом, на ромашковом теплом лугу она предложила Прозорову загорать и тут же, ничуть не стесняясь, разделась. Прозоров, изрядно ошарашенный, боясь шевельнуться, сидел рядом.
В те дни Соня Нееловская была не то чтоб забыта, но отодвинулась куда-то, и он не заметил, как прошло это счастливое лето. Под конец он окончательно загорелся, вспыхнул и горел словно пересохший берестяной свиток, зажженный на сильном ветру. И в Петербург он вернулся совершенно новым, другим. Даже во время войны, будучи прапорщиком одного из инженерно-саперных полков, случайно встретив Нееловскую, он не раскаивался в предательстве. Полк отправлялся на фронт, а она уезжала на юг к родственникам…
