«Поприветствуйте их, что ли, для начала», — подсказал я Марселю из-за спины первое, что пришло в голову.
«Что?» — очнулся он.
«Пожелайте им доброго утра, например».
«Ну знаете», — Марсель развернулся и захлопнул дверь (если позволительно так сказать о плетеной створке, висящей на петлях из лиан). Неспокойными пальцами из внутреннего кармана куртки была извлечена дежурная сигара. Я вынул папиросы, зажег спичку, дал прикурить Марселю и затянулся сам.
«Весело! — резюмировал мой компаньон. — Хотел бы я знать, чего они ждут».
«Это-то как раз немудрено понять, — грустно усмехнулся я. — Меня гораздо больше беспокоит, что они потом будут делать…»
«А меня, — перебил Марсель, — что будем делать мы, и не потом, а сейчас».
«Может, все-таки стоит обождать? На нас не нападают, все пока происходит достаточно мирно. В конце концов, кто вам сказал, что у них на уме дурное? Вполне возможно, они по натуре своей настолько беспечны, что не замечали нас аж до самого вчерашнего дня, а вчера случайно заметили и из любопытства тут собрались».
Честно признаться, я и сам не слишком верил в то, что говорил. Но не поддаваться же было панике! В самом деле, несмотря на мистический и угрожающий вид, никаких действий свиньи не предпринимали, я бы даже поставил под сомнение тот факт, что они вели за нами наблюдение — во-первых, как я уже отметил, их глаза практически не двигались, а во-вторых, само слово «наблюдение» подразумевает осмысленный акт, и то, допустим, как леопард выслеживает жертву, пользуясь соответствующими инстинктами, называется иначе. И даже «тройной» мозг, исследованный нами вчера, не доказывает способность летающих свиней мыслить.
Все эти доводы я Марселю изложил, завершив их предложением разжечь спиртовку и приготовить кофе.
«Если на нас за это время не нападут», — мрачно ответил Марсель, но спиртовку из ящика вынул.
Тот факт, что я пишу эти строки, доказывает, что до сих пор на нас не напали.
Вечер (на часы не смотрю, это не имеет значения). Марсель настолько убит случившимся, что даже не курит. На нем одни подштанники и башмаки. Насквозь промокшие, пропитанные грязью рубаха и куртка валяются в углу. Я чувствую себя не лучше.
В десятом часу мы позавтракали, то есть выпили по чашке кофе и съели на двоих банку бобов. Марсель каждые пять минут выглядывал в щель над дверью и неизменно возвращался с известием, что диспозиция не изменилась. Свиньи сидели в тех же позах, будто заспиртованные. Когда с едой было покончено, естественным образом встал вопрос о том, будем ли мы выходить, или так и останемся ждать — кто кого пересидит.
