И с каждой фразой уходит все дальше и дальше от того первоначального, сокровенного. И уже не вернуться назад — хоть плачь:
— Молчи! — крикнул он сам себе. И даже голос собственный ему не понравился — какой-то тоненький, мальчишеский, несерьезный голосок.
Впрочем, ерунда — неважно, что он тут кричит, — все равно его никто не слышит — весь дворец содрогается от грохота камней — Титаны все еще рушат стены. И Дит его не слышит. Дит куда-то сбежал. Вот его пустой трон, а на троне — золотой шлем. ЗАГРЕЙ схватил шлем и надел на голову. Ни-Ни испуганно ойкнула.
— В чем дело? — спросил ЗАГРЕЙ самодовольно.
— Ты исчез, — пробормотала Ни-Ни, оглядываясь. ЗАГРЕЙ снял шлем.
— Теперь ты меня видишь?
— Теперь да, — она через силу хихикнула. — Это шутка, да?
— Это волшебный шлем Дита.
ЗАГРЕЙ нахмурился. «Шлем, который дает Диту власть», — вспомнил он слова Прозерпины. Дит сбежал и оставил шлем. Так перетрусил, что оставил шлем. И теперь шлем у него, ЗАГРЕЯ. Теперь выходит он, ЗАГРЕЙ, — повелитель этого мира. Вот интересно. Зачем ему этот мир? Ему нужно что-то другое. Но он никак не мог придумать что.
И он вновь надел шлем.
6
Он вышел из дворца в золотом шлеме Дита и увидел Титанов. Теперь Титаны были ростом с ЗАГРЕЯ. Сила у них была та же, что прежде, — одним ударом они крушили огромные камни из фундамента дворца, но при этом казались малявками.
— Хватит! — Невидимый ЗАГРЕЙ поднял руку. И Титаны застыли. — Идите и стройте мост через Стикс. Ясно?
— Ясно! — отозвались Титаны. Им всегда все было ясно. И все равно, что делать — ломать дворец или строить мост.
— ЗАГРЕЙ, где ты? — позвала Ни-Ни. — Дай глотнуть вина. Мне холодно! — Она в самом деле дрожала.
Он снял шлем и протянул ей бутылку. Она сделала глоток и вдруг заплакала.
— Что случилось?
— Не знаю. Слезы сами полились. Прости. Он взял ее за руку и повел за собой.
«Надо спрятаться, — думал он. — И что делать со шлемом?»
От шлема хотелось избавиться — шлем вызывал у него отвращение.
— Эй, Цербер! — позвал он пса. — Хочешь, шлем подарю?
Три головы переглянулись. Веселая опять начала хихикать, а средняя потупилась и сказала:
— Хочу.
ЗАГРЕЙ тут же напялил на эту среднюю золотой шлем Дита. И голова исчезла. Пес стал двухголовым. Две видимые головы растерянно глянули друг на друга, рванули в разные стороны, лапы Цербера разъехались, и пес растянулся на мостовой. Смущенный, кое-как поднялся, пытаясь освоиться с новым своим состоянием. Потом поднял две уцелевшие морды к небу и завыл.
