— Восхитительная! — крикнул ЗАГРЕЙ.
— У тебя есть вино? — спросила она, глядя на него умоляюще и осуждающе одновременно.
— Есть… — Он не мог ей соврать.
— Налей мне!
— И мне! — гавкнул Цербер — все три головы разом.
ЗАГРЕЙ достал бутылку и налил Ни-Ни в бокал, а Церберу в миску. Бутылку выкинул в окно. Снизу послышался звон разбитого стекла. Теперь рядом с трупиком птицы и желтой нагой куклой — осколки стекла и в ракушке одного из осколков — капля вина. Пей, кукла! Я дарю тебе вино вместо хлеба.
Пес вылакал мгновенно темную жидкость.
— Похоже на трупную кровь, — поделилась впечатлениями одна из голов, — только куда вкуснее.
— И ничего подобного! — гавкнула другая. — Настоящее живое вино. Танат угощал две тысячи лет назад. Или забыл?
— У него склероз, — залилась гиеньим хохотом третья голова. Из трех она была самая веселая.
Ни-Ни пила осторожными глотками, делая после каждого длительную паузу.
— Хорошо, — выдохнула наконец она. — Очень хорошо. Я теперь совершенно здорова. Давай, уедем к морю. Я мечтала побывать на море. Никогда не бывала. Ни разу в жизни. Когда заболела, хотела поехать. Но мама отсоветовала. Сказала: понадобятся деньги на лекарства. Она предусмотрительная.
— Лучше бы ты поехала к морю.
— Но мы теперь поедем туда вместе.
Ни-Ни медленно отставила чашу. Медленно развязала кожаный поясок. Плащ упал на пол. Под плащом не было ничего — как и полагал ЗАГРЕЙ.
— Выйди! — приказала она Церберу.
Пес попятился задом, опустив к полу все три головы.
Ни-Ни обхватила ЗАГРЕЯ руками и ногами. Губы впились в губы. После вина кровь бежала по жилам быстрее.
«А ведь она была живая, — сообразил вдруг ЗАГРЕЙ. — Только забыла, что умерла».
Она застонала. Прежде она никогда не стонала во время их венериных забав. А теперь выгибалась, впивалась ногтями в кожу. И лицо ее строило нелепые гримасы, будто она сейчас заплачет или начнет безумно хохотать.
— Пусть Харон привезет нам целую бочку вина, — прошептала Ни-Ни, когда они, обессиленные, растянулись на ложе.
— Я ему прикажу, — пообещал ЗАГРЕЙ.
— Никуда не хочу уходить… — прошептал он.
— Я тоже… — отозвалась она сквозь сон.
Ему вновь приснились пляски. На голове — венок из виноградных листьев и спелые грозди свешивались ему на лицо. Ягоды лопались, и сладкий хмельной сок тек по коже. Из толпы танцующих вырвалась Ни-Ни, подбежала и стала слизывать капли.
— Ариадна, ты моя Ариадна… — прошептал он во сне.
4
Цербер метался по улицам и лаял от восторга. Его никто не боялся. Кидали трехглавому псу печенье. Цербер — упитанный, бока так и лоснятся.
