Стоит ли описывать соитие двух влюбленных, если оно не первое и даже не сотое? Пожалуй, не стоит: ведь в нем нет уже бесшабашной неуклюжести незнакомцев, но еще далеко до милой рутины долгих совместно прожитых лет, когда вышелушено все случайное и осталось только главное для обоих, отрадное, но предсказуемое и краткое.
— А помнишь, как это было впервые? Помнишь реку? Жару и айран, льющийся из одних губ в другие?
— Я помню, какой ты был колючий. Тощий и черный, весь в поту, и твой пот пах кандымом. И ты сказал, что не станешь бриться, пока мы не вернемся, потому что бриться здесь все равно, что выдирать с корнем солянки, растущие над рекой. Знаешь, я никогда не забывала об этом, и у меня есть для тебя подарок…
— Завтра, — перебил я ее — Твой сегодняшний подарок уже со мной и всякий другой будет, как та баранка после трех калачей.
Знал ли я, что, так решительно отринув ее подарок, получу его вскоре при столь драматических обстоятельствах? Нет, не знал. Как не знал и того, что день завтрашний будет отличаться от нынешней ночи куда больше, нежели просто день от ночи.
И все же хорошо, что я не взял ее подарка тогда. Ведь то, чем она уже одарила меня, все равно значило и значит для меня куда больше любого материального объекта, даже самого судьбоносного.
***
Образ моих мыслей таков, что я преспокойно могу делить поток мыслей надвое, одновременно с делом, долженствующим поглощать меня целиком, размышляя о вещах отстраненных, нимало не умеряя при том своей деловитости. Даже при решении математических задач, я способен мысленно воспроизводить тронувший меня пейзаж или обдумывать слова, которые прозвучали за моей спиной во время прогулки. И ответ к задаче я получу, затратив не больше времени, нежели если бы посвятил ей себя целиком.
Благо сейчас речь шла не о математике (когда я говорю, что время не было бы большим, это вовсе не значит, что оно не было бы большим), а всего лишь о политике. Я договаривался о поездке на испытательный полигон, мое присутствие на котором, в силу ряда обстоятельств, было оскорбительным для лиц, ответственных за его эксплуатацию здесь, в Саратове. Такая ситуация сложилась без моего участия, но при моем попустительстве. Деликатное дело, однако, но я все же одновременно думал о том, как бы развить наши отношения с Ириной, застрявшие на странном этапе: мы любим, мы тяготеем друг к другу, однако не просто не живем совместно, но и встречаемся только в обстоятельствах пусть косвенно, но связанных с работой. И тут, как часто бывает в подобных случаях, произошел озарение, объединяющее обе проблемы и превращающее их во взаиморешаемые.
