В подкравшихся сумерках Костя снизился, увеличил скорость и понёсся на бреющем полёте над самой землёй, сливавшейся в сплошную жёлто-бурую ленту. За обтекателем моей кабины свистел ветер; я выглотала до капли остатки вина для воодушевления перед битвой, в которой от хитроумной меня уже ничего не зависело: вот-вот должны были столкнуться две могущественные силы, и мне нужно было не попасть между ними и уцелеть — только и всего.
Впереди показался берег довольно широкой реки и огни лагерных костров — дракон вышел на цель. Расстояние до лагеря быстро сокращалось; я разглядела ряды палаток, коней и посередине — высокий шатёр, возле которого развевался на ветру штандарт с изображением кошачьей головы. Сомнений не было — перед нами был лагерь ликатесского войска во главе с властительницей Окостенеллой. Я проглотила липкую слюну — сейчас начнётся…
Кост-а-Лом выгнул шею, готовясь прицельно плюнуть прямо по шатру со знаменем, а я с нарастающим ужасом ожидала злого посвиста беспощадных эльфийских стрел. Но всё случилось иначе.
Вспыхнул свет — неяркий, но разогнавший сумерки, — и мы с разгону влетели в зыбкую завесу зеленоватого светящегося тумана. Могучие драконьи крылья замерли — дракон полого планировал, словно притягиваемый к земле непреодолимой силой. Я чувствовала, как под моими ногами, под полом кабины, бугрятся костины мышцы — дракон силился преодолеть притяжение, но у него ничего не получалось. Мы быстро и неотвратимо падали — я сжалась в ожидании удара о землю.
Однако удара не последовало: мы приземлились мягко, можно сказать, бережно, и неподалёку от лагерных костров — шагах в трёхстах, не больше. Обе дверцы пассажирской кабины я, как и собиралась, открыла заранее, и ремень расстегнула, и поэтому, как только Костя бессильно распластался на земле в позе лягушки — лапки врозь, крылья в стороны, — я тут же спрыгнула с его спины на землю и покатилась кубарем по жёсткой степной траве, глотая пыль. С лесенкой я не заморачивалась — не до того, да не хрен-то и высота, — только оттолкнулась, чтобы не разорвать одежду и не поцарапаться о жесткую драконью чешую.
Откувыркавшись, я вскочила на ноги и бросила взгляд на своего мужа и соратника — Кост-а-Лом лежал как приклеенный, не шевелясь, только подрагивали тяжелые веки над его горящими бессильной яростью глазами. "Я сначала обездвижил её заклятьем" припомнились мне слова Причесаха, повествовавшего об убиении астральной змеи. Так вот, значит, как это выглядит…
